Сказ про Игната - хитрого солдата (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Жалко его, — сказал Игнат, садясь на траву. — Яков парень-то неплох. Работящ, да доверчив очень.
— Чужой ум хорош, а свой лучше, — молвил дед. — Он под Спирькину дудку пляшет, вот и доплясался.
Когда пыль осела. Дурында протёр глаза и пошёл к мельнице. Лицо его было растерянным и удивлённым.
Он молча сел рядом с Игнатом и дедом.
— Не туда иди, куда дорожка ляжет, а куда ум-разум подскажет, — сказал Игнат. — Вот ты, Яков, сам на свой крючок и попался. Опозорился, как швед под Полтавой.
Игнат, глядя в голубые простодушные глаза Якова, растолковал, что произошло.
— Ты прихвостень Чёртов! — вставил дед Данилка. — Спирька тобой
Яков со всем соглашался, кивал головою.
До захода солнца Игнат и Яков помогли Савушке, Василию, Демиду и другим мужикам наладить ворот и бадейки. Подождали ветра, но его не было, и крылья мельницы были неподвижны.
Уже начали прилетать крикливые галки, располагаться в привычных местах.
— Идите! Вечеряйте! — сказал Савушка, едва перекрикивая галочий грай. — Будет ветер — приходите хоть ночью! Посмотрим, что вышло!
9. Сказка о Хитром Лапте
…У сказочника-баюна всегда красно слово за щекой припасено…
Бабка Ульяна и Стёпка приготовили вернувшимся с мельницы мужикам всё, что только можно было найти в доме. Даже грибы, которые Савушка сегодня принёс Ульяне, и те уже были сварены, пожарены. После еды все вышли из избушки, расселись, разлеглись кто где — на старых поленницах, на завалинке, а то и прямо на тёплой, прогретой за день солнцем земле.
Ай во боре, во боре Стояла там сосна, Зелена-кудрява…напел Василий тихо.
А остальные подхватили:
Ехали бояре, Сосну ту рубили, Досточки пилили…Песня то громче, то тише кружила над избушкой, подчиняя голоса своему неспешному полёту.
— Повеселее бы что, — сказала бабка Ульяна, когда песня кончилась. Позадористее, чтоб радости поболе.
— А почему Игнат молчит? — спросил Демид. — Или от песен наших отвык?
— Песни мы ещё успеем петь, — молвил дед Данилка. — Пусть лучше-ка солдат нам скажет про битвы-сраженья, где дым-порох нюхал, от пуль-пчёл отмахивался…
И все сразу обрушились на Игната с просьбами:
— Про Полтаву!
— Как ты с царём встретился!
— Как ты шведа в полон брал!
— Про города заморские, дальние!
Просьбы были жаркие, шли от самого сердца. Игнат понял, как истосковались его земляки по сказкам и рассказам.
— Про царя что сказать? — покрутил ус Игнат. — Видел я Петра Алексеевича. Не одиножды. Такой же он человек, как любой. Две ноги, две руки. Ростом большой был, голос звучный. Но он — царь, а я, известно, солдат. Что меж нами близкого?.. А про войну тем интересно, кто её не ведал, в неё не окунался. Война — это… да страшно вроде и начинать. Может, лучше про неё не говорить?
— Сказывай, сказывай, мы не пугливые! Любим про страшное!
— Чего бояться? Говори, Игнат, говори!
— Кто войны не видел, в бою не бывал, тому чего бояться? — усмехнулся Игнат. — Ну ладно, слушайте. Лежу я за бугорком, а с той стороны поля пушки шведские стоят. Сначала одна ударила — огонь, гром. Потом другая — огонь, гром. Потом третья. Потом все вместе. А я лежу. Дым стоит — ничегошеньки не видно. Днём темно стало. И где-то сбоку шведы бегут — земля гудит. Дальше не знаю, как и говорить…
— Ну, Игнатик, ну говори!
— Да что ж ты нас томишь-то…
— А не будете бояться? — спросил Игнат, и его мохнатые брови поползли на лоб.
— Нет, нет!
— Тогда слушайте, только не мешайте, — продолжал Игнат. — Лежу, значит, я за бугорком, а с той стороны поля пушки шведские стоят. Сначала одна ударила — огонь, гром. Потом другая — огонь, гром. Потом третья. Потом все вместе… А я лежу. Дым стоит — ничегошеньки не видно. Днём темно стало. И где-то сбоку шведы бегут — земля гудит… Дальше не знаю, как и говорить… Самому страшно…
— Да что ж это ты, Игнатик! Говори уж до конца!
— Чего же говорить? Тут и сказу конец. Всё, — улыбнулся Игнат.
— А где же страшное? — спросила Стёпка.
— Как — где? Да разве не страшно: лежу я за бугорком, а с той стороны поля пушки шведские стоят… Сначала одна ударила — огонь, дым. Потом…
Засмеялся дед Данилка, за ним и остальные.
— Ладно, Игнатушка, ладно, — сказала бабка Ульяна, — знаю я тебя, языкатого.
— А ну её, войну! — махнул рукой Игнат. — Рубились, кололи, стреляли… Ворогов били, будем опять бить, ежели на нас пойдут. Вот и весь сказ.
— Не морочь нам голову, по-настоящему сказывай, — продолжала бабка. То всё присказки, ты сказку давай.
— Что ж, — вздохнул Игнат, — можно и сказку… Жил-был боярин, а при нём слуга верный. Ну, вроде как Спирька у нашего князя. Жили они в лесу, в глухомани, в самом буреломе их домик стоял. Пришёл к ним солдат — со службы шёл, да заплутался. «Солдат, а солдат, — говорит боярин, — сказки знаешь?» — «Знаю». — «Тогда ешь — пей сколько душе угодно, а потом нам сказывать будешь», — говорит ему боярин. Ну, слуга тут несёт всякие кушанья, солдат поел, попил. «Слушайте, говорит, сказку-быль. Только не перебивайте! Кто перебьёт, тот и досказывать будет». Согласились боярин и слуга, легли все на лавки — слушать приговились. Ну, солдат и начал так: «Зачем я к такому хозяину ночевать пришёл, который сказки заставляет сказывать? Зачем я к такому хозяину пришёл ночевать, который сказки заставляет сказывать? Зачем я к такому хозяину…» И говорит солдат, и говорит всё одно и то же. Боярину надоело, он осерчал, как крикнет: «Я тебя сюда пустил, чтоб ты сказки сказывал, а не языком молол!» — «Ага, перебил?! — обрадовался солдат. — Теперь сам досказывай! Уговор-то дороже денег!» Солдат кулак под голову — и заснул, а боярин принялся доканчивать: «Кто таких сказочников пускает ночевать, так тому и надо. Кто таких сказочников пускает ночевать, так тому и надо. Кто таких сказочников пускает ночевать…» Тут уж слуга верный не выдержал: «Да что ж это делается? И сказки нет, и спать не дают…» Боярин обрадовался: «Э-э, слуга верный! Ты меня перебил — тебе и досказывать». А сам голову под пуховик — и спать. Вот слуга-то до самого утра и говорил, и говорил…
— Опять присказка, Игнатушка, — сказала бабка Ульяна и стукнула клюкой в пол. — Не томи, родимый…
Игнат увидел, что побасенки да присказки уже сделали своё дело и все приготовились, настроились слушать настоящую сказку.
— Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — начал Игнат. — В то время, когда реки текли молочные в берегах кисельных, а по полям летали жареные утки, близко ли, далёко ли, низко ли, высоко ли, в некотором царстве, в некотором государстве жил да был солдат, по прозванью Хитрый Лапоть. За что его так прозвали, никто толком не ведал. Может, за то, что носил он всегда с собой в ранце лапоточки из родной деревни. А может, за то, что была у него поговорка такая, присловье: