Сказ про Игната - хитрого солдата (с иллюстрациями)
Шрифт:
«Ах ты лапоть!» Это он о себе говаривал, когда дело у него не выходило, и о сотоварищах своих, ежели у них что не получалось… Сам-то он службу знал хорошо. Без толку под пулю не лез, а уж спуску ворогу и супротивнику не давал… Служил Хитрый Лапоть долго и беспорочно двадцать пять лет, день в день. Сто подвигов совершил, в ста боях победил. А царь добрый был государь — велел наградить солдата по-царски: грошом ломаным да лаптём соломенным. Купил солдат на грош второй лапоть, обулся и пошёл Хитрый Лапоть домой, в деревню. Идёт, песенку посвистывает — сам себе командир.
— Вот, — говорит, — дела! Я раз по дороге шёл, две дороги нашёл, в обе вошёл. Так это были штаны — надел их, и вся недолга. А тут попробуй пойми…
Сел он возле столба, ждёт прохожего-проезжего Никто не идёт, не едет. Стал Хитрый Лапоть все сказки вспоминать, какие помнил: может, в какой из них про такой же вот столб говорится? И, верно, припомнил, только плохо в той сказке всё оборачивалось: куда ни кинь — всё клин, куда ни глянь — всё дрянь, куда ни пойдёшь — добра не наживёшь.
Так оно и оказалось… На другой день едет по дороге стар-старичок. Сам седой-преседой, и лошадь у него седая, будто в снегу вся.
— Не ведаешь ли, дедушка, — спрашивает Хитрый Лапоть, — что на этом столбе написано?
— Как же, внучек, — дед отвечает, — каждый день тут езжу. А написаны тут такие слова: направо пойдёшь — головы не сносишь, налево пойдёшь назад не воротишься, на месте останешься — сам столбом станешь, назад повернёшь — в землю уйдёшь. А ежели меж дорогами без пути, напрямик зашагаешь — и того хуже, самое дорогое потеряешь.
Только дед это сказал, как исчез, словно его и не было никогда.
— Кто в бою не бывал, тот и страха не знавал! — сказал себе Хитрый Лапоть. — А я этих боёв повидал несчитанно, страхов этих самых встречал целыми полками. Цела была бы голова, а шапку всегда добудем. Пойду-ка я напрямик, без дороги. Может, там кто до меня пошёл — самое дорогое потерял, я найду. Да и самому знать надобно: что в жизни всего дороже?
И зашагал солдат меж двух дорог, напрямик, без пути, без тропинки. Сперва в болото попал, еле-еле выполз. Потом в такой дремучий лес забрёл, что и шагать-то невмоготу стало. Пришлось где боком, где скоком, где ползком, а где и на четвереньках.
Длинно ли, коротко ли, только вышел Хитрый Лапоть на большое гладкое поле. А посреди него, как пирог на столе, дворец стоит.
Башни на солнце горят, стены белые, будто облака с неба спустились.
Ать-два, ать-два — дошагал солдат до дворца. А у ворот часовые стоят, не пускают.
Спрашивает Хитрый Лапоть:
— Чьё же это царство-государство будет?
— Это, — отвечают ему, — оловянное королевство, и правит им король Долдон Девятый.
— Доложите, — говорит солдат, — вашему Долдону, что явился Хитрый Лапоть к нему на службу!
Ну, как положено, часовой сказал начальнику караула, караульный начальнику дворцовой стражи, дежурному генералу. Генерал — главному телохранителю, тот — фельдмаршалу, а уж фельдмаршал —
— Что ж, пусть явится, — сказал король Долдон. — Солдаты мне всегда нужны.
Явился Хитрый Лапоть. Встал перед королём как вкопанный, смотрит прямо, грудь парусом развернул — солдат порядок знает!
Понравился он королю.
— Можешь ты мне сослужить службу великую? — спрашивает король. Исполнишь — счастлив будешь. Дочь свою любимую — принцессу Долчонку — в жёны тебе отдам. Сам королём станешь — Долдоном Десятым. Говорят, русские солдаты ничего не боятся, вот и спаси ты королевство моё.
— От кого спасать? — спрашивает Хитрый Лапоть. — От какого врага?
— Эх, да кабы я сам знал… — вздохнул Долдон. — Ты погляди на моих подданных.
Посмотрел на жителей Оловянного королевства Хитрый Лапоть, и тошно ему стало.
Одни такие скучные, что от их взгляда молоко киснет.
Другие только лежат, с боку на бок переворачинпются, бород не стригут, рубах не стирают, каши-щей не варят, всё сырьём едят.
Третьи того хуже: им и поворачиваться лень, лежат словно убитые, в небо плюют от тоски.
И у всех очи серые, оловянные.
— Ты чего лежишь? — спросил солдат одного лежебоку. — Ведь уже мхом весь оброс.
Тот даже глаза не открыл. Только ответил слабым голосом:
— Ходить лучше, чем бежать, стоять лучше, чем ходить. Сидеть лучше, чем стоять. Лежать лучше, чем сидеть… Вот я и лежу…
— Ну и народ! — подивился солдат. — Лапоть к лаптю!
— Как же вас выручать-то, ваше величество? — спросил он Долдона Девятого. — Какой вы от меня службы ждёте?
— Нужно мне Оловянное королевство развеселить-распотешить, — сказал Долдон. — Доставь ты мне сюда великих затейников: Конька-горбунка, Медведя-плясунка, Кота-говорунка. Живут они на океане, на острове Буяне… Вот твоя служба! Не исполнишь — сам станешь таким же оловянным, как все мои подданные.
— Службу я исполню, — говорит Хитрый Лапоть, — только живот у меня пустой, как барабан. А голодный солдат — это не солдат.
— Хочешь пирогов королевских? — спрашивает король. — Их дочь для меня пекла!
— Всё одно, ваше величество, давайте пироги!
Поел солдат, поспал, попросил в дорогу коня из королевской конюшни, взял самое лучшее ружьё из королевского арсенала, ранец с едой.
Принцесса Долдонка вышла его провожать.
— Я, — говорит, — многих храбрецов провожала, пирогами своими кормила, но никто ещё до острова Буяна не добрался.
— Солдат-то русских ты доселе видела? — спросил Хитрый Лапоть.
— Ты первый, — отвечала принцесса. А у самой очи оловянные, серые, пустые.
— То-то и оно, — сказал Хитрый Лапоть и поскакал неведомо куда. Кто ж ведает, где он, океан с островом Буяном?
Конь притомился, а тут на пути лес встал. Ни объехать, ни проскочить.
— Что ж, придётся дальше по-солдатски шагать, — сказал Хитрый Лапоть. — Ты, конь мой, иди пасись. Ежели я вернусь, то увидимся. А нет будь вольным конём, ищи себе другого хозяина, но в оловянную жизнь не возвращайся.