Сказ про Иванушку-дурачка. Закомурица тридцать четвертая

Русавин Андрей Сергеевич

– Ну, долго мне ишшо тут стоять? Ващще! Аз жутко-прежутко проголодался, ик, ик! Отворяй дверь! Sic! Sic! – свирепо-пресвирепо прокричал мужик, а волосы его стали дыбом ишшо дыбее и ишшо кривее.

– Ни за що не отворю, елки-моталки!

– Зы... зы… зы… зайка, а зы... зы… зы… зайка, ик, ик! – криво пригладив волосы, ласково-преласково молвил мужик, криво улыбаясь.

– Що?

– А у меня морковка в си... си... си... сидоре! Sic! Sic!

– М-м-м, чмок-чмок! Правда, в сидоре? – заяц принюхался, и ему смутно-пресмутно почудился знакомый-презнакомый запах эфирных масел.

– Правда, sic, sic!

– М-м-м, чмок-чмок! Правда, морковка? – заяц вдругорядь принюхался, и ему показалось, что он явственно-преявственно

ощущает знакомый-презнакомый запах эфирных масел.

– Правда, sic, sic! Мр-р-р, мр-р-р, мор-р-рковка, сочная, однозначно! Ик! Ик! Хочешь, угощу? – ласково-преласково промурлыкал мужик, криво улыбаясь.

– М-м-м, чмок-чмок! Хочу, однозначно! Sic! Sic!

– Отворяй дверь!

– Чичас, елки-моталки! Sic! Sic!

Зайка отворил дверь, разъяренный мужик зашел в избу. Перед хозяином стоял на задних лапках заяц, адски дрожал, но при энтом вихлял задишкой, вилял хвостишкой, косил обоими глазишками темно-бурого цвета и тарантил:

– За... за... за... за... заходи, миленький хозя... зя... зя... зяин! М-м-м, чмок-чмок!

Мужик кривовато пригладил кривые волосы, пожалел зы... зы... зайку и не стал его бить, а стал говорить:

– Ну, зы… зы… зайка, ик, ик, садись зы… за стол, поужинаем: угощу тебя сладкой-пресладкой морковочкой, однозначно-преоднозначно! Sic! Sic!

– Одной?

– Да, одной, однозначно! Sic! Sic!

– За... за... за... за... замечательно, елки-моталки!

– Однозначно?

– Да, однозначно-преоднозначно, елки-моталки! Sic! Sic!

Мужик, ик, ик, криво-прекриво почистил две кривые-прекривые морковки, источающие аппетитнейший-преаппетитнейший запах эфирных-преэфирных масел, положил морковки в кривую тарелку, а тарелку поставил на стол. Вот сели мужик с зайчиком вечерять. Мужик принялся Лунному Богу молиться:

– Шурьян-камрад, сам прокурат трах-тара-ра-ра-ра! Черви, жлуди, вины, бубны! Шинь, пень – шиварган! – и хлоп стакан лунного самогона!

А зайчик хвать большую-пребольшую морковку – и схрумкал ее быстро-пребыстро, одначе не насытился, елки-моталки, и впал в раздумье: а не удовольствоваться ли ему еще и маленькой-премаленькой морковочкой, м-м-м, чмок-чмок, елки-моталки? Зайка потянулся за второй морковкой, ан мужик хвать ее – и схрумкал быстро-пребыстро: хрум-хрум, м-м-м, м-м-м, чмок-чмок! Sic! Sic! Наш зайчик обомомлел! Оба едока остались голодными и недовольными, так что зайка решил на следующий день идти с мужиком на поле и там вволю налопаться сладкой-пресладкой морковки, многаждызначно. А мужик тожде* решил взять с собой зы… зы… зы… зайца на поле, sic, sic: пусть там зы… заяц работает, а иначе зы… зы… зачем, понимаешь, справному хозяину – лишний-прелишний рот, да еще такой прожорливый-препрожорливый, многаждызначно, ик, ик!

Стемнело. Стали гость и хозяин ложиться спать в кривую кровать. Зайчик прыг на подушку – и занял ее всю, елки-моталки! Пришлось хозяину устраиваться в постели, не кладя голову на подушку, ик, ик. Зайчишка сразу же уснул и захрапел, а мужик ворочался, ворочался и не нашел успокоения до тех пор, пока не сунул голову под подушку, sic, sic.

Вот на следующее утро пошли мужик с зайчиком на поле, утопая, естественно, в попеле. Встретили по пути, оказавшемуся, кстати, довольно-таки кривым, новенький-преновенький, хотя и весьма и весьма кривой металлический гараж, криво-прекриво окрашенный серебрянкой.

– Ой, зы... зы... занятно: металлический гараж, однозначно! Ик! Ик! – криво пригладив волосы, радостно-прерадостно воскуяркнул* мужик.

Потрогал мужик кривую дверь – зы... зы... заперта, потрогал зы... зы... замки – крепкие, хочь и кривые, елки-моталки! И обомомлел! Покрутился-покрутился вокруг гаража и в конце концов свирепо-пресвирепо изрек, аж волосы стали дыбом, причем весьма и весьма, понимаешь, криво:

– Облом! Ну нет, тут без лома не обойтись, однозначно! Sic! Sic!

И пошли

мужик с зайчиком дальше своим путем, утопая, естественно, в попеле. Вот пришли они на зеленое морковное поле и увидали: поле – весьма и весьма кривое; на самом краю, весьма и весьма кривом, криво лежит коза, половина бока луплена, а половина нет. Энту дуреху мужик вчера зы... зы... застукал, когды она грядки топтала, ботву поедала, и сильно-пресильно, понимаешь, дуру выдрал, sic, sic. Энто была коза как коза: шерсть белая, длинная и шелковистая, вот толькя у дуры были длинные-предлинные лапы, огромные-преогромные раскосые голубые глаза, смешные-пресмешные ослиные уши, борода – как у старика Хоттабыча, а также изрядные-преизрядные рога – антенны на лысой-прелысой макушке большущей-пребольшущей башки. Наш зайчик с хозяином обомомлели!

Вот увидала коза мужика с зайцем и принялась шибко-прешибко кричать:

– Задрали! Задрали! Ме-е-е!

Мужик хотел было дуру сильно-пресильно выдрать, ик, ик, да зайчик дюже-предюже задрожал, а коза... за за... за... заорала еще шибче, sic, sic, сильно-пресильно за... за... заикаясь:

– За... зы... зы... задрали! Ме-е-е! Ме-е-е!

Мужик криво пригладил волосы, ик, ик, сжалился над нею и подарил тыщу морковок, тут же упакованных в сидор, а также вручил кривой формы трехлитровую банку морковного сока. Коза с радостью взяла подарочки, а мужик взял козу на руки и понес домой, утопая в попеле, sic, sic. А зайчик поле остался сторожить да сорняки, понимаешь, с энтузазизмом выпалывать на кривых-прекривых грядках. Вот зайчик принюхался к какому-то смутно-пресмутно знакомому запаху эфирных масел – и обомомлел! Засим потрогал на ближайшей грядке ботву, решил, что сорняк, однозначно, схватил лапами, дернул – явилась из попельного грунта кривая морковка! Заяц вздрогнул – и обомомлел! Засим запихал ее в рот: хрум-хрум! – и продолжил выпалывать с энтузазизмом сорняки! Один за другим, один за другим, один за другим, елки-моталки! Хрум-хрум, хрум-хрум, хрум-хрум! М-м-м, чмок-чмок! Тысячезначно!..

А мужик принес козу домой и положил под сарай. Пообедав и отдохнув немножко, мужик трошки хлебнул на дорожку. Чего хлебнул? А чего Лунный Бог послал, которому мужик, понимаешь, рьяно-прерьяно помолился:

– Шурьян-камрад, сам прокурат трах-тара-ра-ра-ра! Черви, жлуди, вины, бубны! Шинь, пень – шиварган!

Засим вышел мужик из дому кривой-прекривой, елки-моталки, прихватил из-под сарая кривой-прекривой лом и поспешил на поле, опасаясь, как бы там зы... зы... зы... заяц чего не напортачил. Тут коза из-под сарая в избу пробралась и там крючком заперлась, подарочки в холодильник сунула, а засим в кровать улеглась: ну не сквернавка ли, ась?

Заяц увидел, что мужик кривыми-прекривыми шагами возвращается на поле с кривым-прекривым ломом в руках, и спрятался скромно-прескромно за свежим-пресвежим, кривым-прекривым стогом морковной ботвы, пока хозяин не позовет, дабы поблагодарить за успехи в прополке сорняков, sic, sic. А мужик увидал, что морковки, все до единой, с грядок исчезли, а повсюду одна толькя свежая-пресвежая морковная ботва в стогах высится под облака, причем как-то очень и очень криво, ну мочи нет, как криво! Мужик обомомлел – и тут же обмочился, sic, sic. Засим принюхался, осерчал и закричал на всё поле, источая амбре перегара:

– Ай, мама! Кто этто сделал, ик, ик?

Зайчик сперва хотетел было заявить: «Энто я один, однозначно; чьто мне за... за... за энто будет: медаль али орден?», но решил повременить и послушать, чьто скажет мужик дальше, ибо зайчик смутно за... за... заподозрил, чьто мужик – кривой-прекривой, елки-моталки! Sic! Sic! А мужик всхлипнул и зы... зы... заорал с-с-страшно-прес-с-страшно, аж волосы с-с-с... с-с-с... с-с-с... с-с-стали дыбом, причем криво-прекриво:

– Того, кто этто сделал, я непременно поймаю и выдеру как си... си... си... сидорову козы... зы... зу... зу! Sic! Sic!