Сказание о мертвом драконе
Шрифт:
Ну, а я…Слава и меня не обошла стороной. Да так, что мне пришлось прятаться у своих родителей. Меня уже занесли в Совет Всадников, присвоили звание героя и щедро наградили, призывая ко двору каждый месяц. Это ведь то, о чем я и всегда мечтала, да? Вот только прошедшие события оставили слишком глубокий след, чтобы смотреть на все так, как раньше. Маги разыскивали Лича и восхваляли меня, даже не понимая, что теперь я укрываю главного врага этого мира в своем мече. Так, герой ли я? Оставив в истории свой след наравне с другими легендами, я впервые пересмотрела
После окончания Академии нас всех ждало грандиозное будущее. Будущее, где нам предстояло отстроить свой мир заново. Будущее, в котором дорогие нам люди живы.
Сильва больше не появлялась. Я не чувствовала её частицу ни в себе, ни рядом, ни в мече. Она будто испарилась, исполнив то, чего желала. Хотя не думаю, что Боги могут просто так исчезнуть из этого мира. Быть может, когда-нибудь мы встретимся с ней вновь. Зато появились вопросы к отцу. Но тот о своих родителях ничего не знал.
Кровать позади заскрипела, и меня обхватили две крепкие руки, уложив обратно на постель. Проснулся. Однако здравствуйте. Перед моим лицом возникло сонное щетинистое лицо с безупречно голубым глазом и глазом красным, как сама кровь. Он улыбнулся, опуская взгляд ниже. Я поступила также, осматривая многочисленные засосы на шее и груди. Румянец покрыл лицо.
— Зачем вообще было это делать, — недовольно пробурчала я, натягивая на грудь одеяло.
Он ничего не ответил, лишь хитро ухмыльнулся и плавно прильнул к ключице жадно втягивая губами кожу. Я пискнула, но тут же обмякла под тяжестью мускулистого тела, которое хотелось обнимать и ласкать даже против воли. Дорожкой поцелуев прошелся он по шее, достигнув губ и безжалостно вцепившись в них. Вставшая между ног коленка то и дело елозила по кровати, из-за чего я вновь, как и прошлой ночью, отдалась чужому желанию. Впрочем не только чужому.
Да, он сильно возбуждал и явно этим наслаждался. А я попросту теряла счет времени. Такими горячими были его руки, такими пылкими были речи, которые он шептал на ухо, такими страстными и одновременно нежными были толчки, выбивающие приглушенные стоны один за другим. И теперь, когда все грозило повториться вновь, я подорвалась как резаная, стоило двери в мою комнату отвориться.
— Атмосферное давление 764 миллиметров ртутного столба!
— Мама! — повернулась я красная, отпихивая руками Торвальда, что и не думал менять позиции и просто смотрел на мою маму.
— Доброго утречка вам, — спокойно заявил он, между тем вежливо кивая головой.
Честно признаюсь, что, когда я знакомила маму с Альдом, я жутко волновалась. Она долго молчала и оглядывала его с ног до головы, а затем заявила, что хоть кому-то повезло с мужиком. Папа два дня проходил с грустной улыбкой. Получил он и за то, что после моего рассказа, мама объявила его виноватым в подаренных мне генах.
Всего я рассказывать не стала. Они и без того нанервничались, ведь, когда началась война, они не смогли меня найти, и родители подключили все связи. Даже не хочу представлять их реакцию, когда расскажу о том, что была с Личем. Это мы с Торвальдом решили держать в секрете.
— Так, пестики и тычинки, поднимайтесь. Отец на рынке, а дел не меряно.
— Мама, а почему Фрида спит с дядей Альдом? — возник из ниоткуда Дейн, и я была готова разорваться от смущения.
— Потому что твоей сестре холодно ночью.
— Тогда я тоже хочу с кем-нибудь спать…
— Дорастешь и будешь.
— Мама Ани. — невозмутимо заявил Торвальд, почему-то улыбаясь.
— Че тебе?
— Я могу взять вашу дочь замуж?
Я перевела круглые глаза на дракона. От неожиданности и сказать ничего не смогла. Мы же обговаривали, что еще рано! Закончим Академию и вот тогда…
— А у тебя шо в наследстве есть, панда?
— Любовь и ласка.
— А деньги?
— Я ж герой теперь. Их в достатке.
Мама улыбнулась, закинув полотенце себе на плечо.
— Тогда не вижу причин отказывать.
— А сестра у него тоже зеленоволосая. Они там все такие, оказывается. И тут я, значит, захожу. Почувствовала себя яки шарик на ёлке. А ещё ж Центрион рядом… И сидим мы вот это…светофор, — возмущалась Линна, открывая дверь общежития и тут же спотыкаясь о торчащую доску. — Твою ж лошадь…
— Линна, Хальвар не позовет тебя сразу в жены. Он помедлит, поэтому будь терпеливее.
— Но тебя же Торвальд позвал!
— Он дурачок. Не равняйся на него.
— Но я тоже хочу замуж…
— Не бзди. Позовет.
— Ну, если сама Фрида так говорит…
— Ой, отстань.
Мы рассмеялись, и Линна, махнув рукой, выскочила во дворик, чтобы забрать принесенные вещи. Я же поднялась по лестнице на второй этаж, чувствуя, как с каждой ступенькой тяжелеет сердце. Возвращаться в Академию было очень волнительно. Снесенные здания и поломанные колонны ещё напоминали о тяжелых мрачных временах, но теперь, освещенные солнцем, они вновь наполнялись жизнью.
Скрипучие доски, ступени, ведущие на второй этаж, наполненный тишиной. Все настолько родное, простое, что кажется просто невозможным, как раньше я могла называть это обыденным и приевшимся. А вот и моя комната с потертым номером три…
Приложив к ней руку и открыв замок своей магической энергией, я вошла внутрь. В маленькой комнатке тут же зажглась на столе свеча, освещая бумаги и перья с почерневшими концами. На спинке стула, которую Торвальд чинил как минимум пять раз, висела покрытая пылью куртка. На подоконнике в кружке затхлая вода и три увядшие ромашки, которые чудом смогли выстоять в войне.