Сказание о пятнадцати гетманах
Шрифт:
Но Выговскому лукавства было не занимать, поэтому он просто пожал плечами на эту тираду:
– Когда я писал письмо к Богдану Матвеевичу Хитрово, мне не было подлинно известно о тех невыносимых несправедливостях, какие делали войска; а как мне стало ведомо про все насилия и грабежи, и разорения, и убийства, тогда я, посоветовавшись с старшиною, призвал татар и пошел на отмщение своих обид, и буду биться, пока нас всех станет!
Дьяк, поняв, что внимать к чувству совести гетмана бесполезно, просил, по крайней мере, удержаться от неприятельских действий, пока придет царский указ.
Гетман отвечал:
– Неудобно нам с большим войском стоять на месте. У нас не заготовлено припасов, – войско будет делать тягости мещанам и пашенным крестьянам.
Дьяк снова начал убеждать и стращал казаков гневом Божиим. После долгого упорства гетман, наконец, сказал:
– Хорошо, я напишу с
– Так скоро? Я к этому сроку не поспею! – заволновался дьяк.
– Более четырех недель мы ждать не будем, – сказал гетман, – и после четырех недель начнем биться с князем Ромодановским и с изменниками своими, которые поселились в новых городах.
По приходе Кикина в свой шатер, явился к нему войсковой товарищ Федор Лобода (бывший полковник) с сотником Коробкою. Он был ему знаком издавна по прежним его поездкам в Малороссию.
– Гетман, – сказал Лобода, – готов тебя отпустить, а полковники, корсунский Краховецкий, да черкасский Джулай, да Павел Тетеря приговаривают тебя отдать татарам, а татары докучают об этом беспрестанно, но гетман отговаривается, сказывает, что отправит тебя в Чигирин на работу – делать город. Всей измене у нас заводчик Павел Тетеря: он все нынешнее лето проживал в Корце с ляхами и с ними сговаривался, как бы освободиться из-под власти царского величества.
На следующий день гетман отдал Кикину свое письмо к государю и изъявил желание, чтоб, государь умилосердился и оказал справедливость. «О справедливости, – ответил дьяк, – бей челом государю через своих посланцев, а войско распусти по домам и татар отпусти».
– Войска я не распущу и татар не отпущу, а буду ожидать указа царского величества от настоящего дня четыре недели, – твердо сказал Выговский и на этом они расстались.
Глава восемнадцатая
Наконец, свершилось то, к чему стремился Выговский весь этот год своего гетманства, ради чего он боролся за полноту власти, уничтожил Пушкаря и вступил в схватку с царскими воеводами, – 6 (18 по н.с.) сентября в Гадяче собралась генеральная рада, на которой был оформлен договор Войска Запорожского с Речью Посполитой об образовании Великого Княжества Русского.
С раннего утра под Гадячем стали собираться казаки. В центре очищенного места (майдана) расположилась старшина, все в праздничных одеждах, каждый со своими регалиями. Выговский с булавой в руках представил собравшимся двух польских комиссаров – Беневского и Евлашевского. Обратившись к ним, гетман сказал:
– Войско Запорожское изъявляет желание вечного мира и соединения с Речью Посполитой, если только услышит от господ комиссаров милостивое слово его королевского величества.
Комиссары поклонились. Беневский начал заранее заготовленную речь, напомнив казакам о том, что их Отечеством является Речь Посполитая и людям присуще, где бы кто ни скитался, возвращаться домой. «Вот, я думаю, – взволнованно говорил посол, – теперь так сделалось с Запорожским Войском, когда оно именем своим и своего гетмана обратилось к его величеству королю Иоанну-Казимиру с желанием верного подданства, и просит его покровительства себе и всему русскому народу. Это хорошо вы делаете, паны-молодцы: дай Бог, чтоб из этого вышло счастье для общего нашего отечества.»
Затем Беневский напомнил, что уже на протяжении десяти лет Московское государство и Польша бьются за Украину и каждый считает ее своей собственностью.
«Вы теперь попробовали и польского и московского правления, – страстно говорил он, обращаясь к собравшимся, – отведали и свободы и неволи. Говорили: не хороши поляки, а теперь, наверное, скажете: москаль еще хуже! Что переманило народ русский под ярмо московское? Вера? Неправда: у вас вера греческая, а у москаля – вера московская! Вы своих духовных уважаете, а москаль распоряжается, как хочет, духовным управлением: митрополитов отрешает, как с Никоном недавно поступил, достояние алтарей и храмов забирает на свои нужды. Это так поступают в духовных делах, а в мирских что делается? Того под польским владычеством вы и не слыхали. Все доходы с Украины царь берет на себя, установили новые пошлины, учредили кабаки, бедному казаку нельзя уж водки, меда или пива выпить, а про вино уж и не вспоминают! Но до чего, паны-молодцы, дошла московская жадность? Велят вам носить московские зипуны и, обуваться в московские лапти! Вот неслыханное тиранство! Чего после этого ждать? Прежде вы сами старшин себе выбирали, а теперь москаль вам дает, кого хочет; а кто вам угоден, а ему не нравится, того прикажет извести. И теперь уже вы живете у них в презрении; они вас чуть за людей считают,
– А що! – вскричал Выговский: – чи сподобалась вам, панове молодцi, рiч його милостi пана комiссара?
– Гаразд говорить! – закричали казаки.
Выговский поклонился комиссарам и в ответной витиеватой речи изъявил от имени всего Запорожского Войска благодарность за внимание короля. Затем от всех казацких полков были избраны представители для заключения трактата с польскими комиссарами. В принципе это была лишь формальность, так как статьи договора, известные как гадячские были уже давно подготовлены Беневским, Немиричем и Выговским, но форму требовалось соблюсти. Согласно этим статьям, земли, включавшие тогдашние воеводства: черниговское, киевское и брацлавское (т. е нынешние Полтавская, Черниговская, Киевская, часть Волынской и Винницкой областей) или, собственно Украину, объявлялись свободной и независимой страной, входящей в состав Польши под именем Великого Княжества Русского на правах Великого Княжества Литовского. То есть, Речь Посполитая образовывала союз трех равноправных республик: Польской, Литовской и Русской под верховным управлением короля. Все три государства должны были помогать друг другу в войнах, в том числе и с Москвой, если царь откажется возвратить принадлежащие Речи Посполитой земли. В случае же избрания московского царя польским королем, Московское государство присоединялось бы к трем остальным в качестве четвертого члена федерации.
Внешние функции, в частности, сношение с иностранными державами, у ВКР изымались, но внутренне устройство сохранялось, как и прежде.
Верховная законодательная власть должна принадлежать национальному собранию депутатов, избранных жителями трех воеводств, вошедших в Великое Княжество Русское. Исполнительная – по-прежнему должна находиться в руках гетмана, избранного пожизненно вольными голосами сословий и утвержденного королем. Гетман одновременно являлся верховным сенатором трех воеводств и гражданским правителем Великого Княжества Русского. Княжество должно иметь свой верховный трибунал, куда будут поступать для решения дела из низших судебных инстанций и производиться на русском языке; свое государственное казначейство, куда единственно могли поступать все доходы и сборы с украинского народа и обращаться единственно на потребности ВКР. Княжество имело своих государственных сановников или министров, канцлеров, маршалов, подскарбиев (министров финансов) и других, какие окажутся нужными. Княжество могло чеканить монету и иметь свои вооруженные силы, состоящие из тридцати тысяч и более (по усмотрению) казаков и десяти тысяч регулярного войска. Как то, так и другое должно состоять под командою русского гетмана, и никакое другое войско не могло быть введено в княжество без согласия русского правительства, а в случае если на это будет крайняя необходимость, то оно должно состоять под командою гетмана.
Относительно прав владельцев из тех, которые будут жить на территории Княжества, кроме того, что воспрещалось владельцам держать подле себя надворные команды, в статьях трактата ничего не говорилось.
В числе статей, касающихся внутреннего порядка создаваемого Великого Княжества, примечательно то, что гетман во всякое время мог представлять королю казаков для возведения их в шляхетское достоинство, с условием, чтобы из каждого полка число кандидатов не превышало ста человек. Из этого видно, что у составителей договора было намерение казацкое сословие уравнять с шляхетским, но постепенно. Это возведение в шляхетское достоинство, при тогдашнем положении дел, могло коснуться со временем и посполъства, ибо казаки пополнялись из посполитых. По мере того, как казаки будут получать дворянское достоинство, на их места будут поступать в казаки из посполитых.