Сказание о Темном маге
Шрифт:
— Убирайся из моего дома. Немедленно. Ты мне больше не ученик. И если я еще хоть раз тебя увижу — в пыль развею, так и знай!
С усилием поднявшись на норовящие подкоситься ноги, юноша развернулся и медленно вышел из комнаты. Вот и все. Его привычный мир снова рухнул, как тогда, в детстве. И дома у него больше нет. Ступеньки норовили выскочить из-под ног, и Арий покрепче вцепился в перила. Что ж, он это заслужил. И он справится. Должен. Он уже не восьмилетний мальчишка. И кое-что умеет. Проживет. Надо было раньше думать, а теперь остается только уйти. Да он бы и сам не задержался в доме Теолона, после того, что тот пытался сделать.
В свою комнату… бывшую комнату юноша по дороге все же завернул. Да, он уже не восьмилетний мальчишка. И понимает, что никому ничего не докажет, если опять уйдет с пустыми руками. Ведь в этой комнате есть и вещи, которые принадлежат лично ему. Рубаха, купленная полгода назад и забракованная Наррошем, пара книг, старых
Из комнаты он вышел уже гораздо увереннее. Поспешно спустился по лестнице и, проигнорировав кудахтанье Иты, вышел за дверь. Куда идти? Если бы виконт был в городе, можно было хотя бы до утра переждать у него. И как знать, Гайрон мог дать хоть какой-то совет, что делать дальше. Но друг вернется только через три дня. Арий взлохматил все еще липкие от пота волосы. Нет, лучше больше не думать о том, что могло бы быть. Это ни к чему хорошему не приведет. Прошлое надо отсекать одним махом, а не по частям. Важно не КУДА он пойдет сейчас, а ОТКУДА. А пойдет он куда угодно, главное, подальше от столицы.
Больше всего Джесс жалел о том, что заварил эту кашу. Не нужно было ничего говорить Теолону. Уж очень тот злится, когда кто-либо обманывает его ожидания. Вот и спустил сейчас на парня всех собак. Теперь магистр корил себя за решение поставить наставника в известность о проделках ученика. Ну почему он посчитал, что так будет правильнее? Даже потеря артефакта отошла на второй план, в конце концов, это вещь, пусть очень ценная и дорогая, но вещь. И возможно, ее еще получится вернуть. А вот то, что вытворил в своем буйстве Теолон, так просто не исправишь! Едва ли Арий забудет все то, что наговорил наставник. Гораздо лучше было подловить мальчишку и потихоньку поговорить с ним самому, с глазу на глаз. Просто поговорить, без криков, угроз и унижений! Как с взрослым человеком. Ведь Арий всегда был очень умненьким, если объяснить ему, что собой представляет этот артефакт, какие силы в нем сокрыты, и как важно его вернуть он бы наверняка понял. И не стал запираться в себе, отгораживаясь стеной, а попытался помочь. То, что мальчик так и не сдал человека, подбившего его на кражу, вызывало у Джесса не гнев, а уважение. Хоть такой поступок и был, по сути, большой глупостью. Тем более что Теолон раздражался все больше. Но и его вполне можно понять. Несколько раз магистр хотел остановить друга, но сдерживал себя — раз уж рассказал все Теолону, надо молчать и терпеть. Авторитет учителя должен быть непререкаем. И только когда дело зашло слишком далеко, не выдержал, вмешался.
А потом Теолон просто взял, и отсек последнюю ниточку, связывающую его и Ария. Отказал мальчишке в ученичестве. Едва ли сам понимая, что натворил. А вот Джесс понимал — Ария нельзя отпускать, даже выгонять, вот так. В таком состоянии он запросто наделает еще больших глупостей, особенно, если принять во внимание его возраст. И хотел остановить юношу, но взглянул на обессилено опустившегося в кресло друга и сдержался. Не сейчас. Не при Теолоне. Пусть друг остынет, придет в себя, не в его годы так переживать. Если сам Джесс чувствовал себя все еще молодым и полным сил, как и выглядел, то Теолон, хоть и старался этого не показывать, внутренне тоже вполне соответствовал своему внешнему виду. Джесс знал, что ему уже трудно подолгу ходить и сердце давно пошаливает. И тем более ему тяжело сейчас, после такого стресса. Нужно остаться и попытаться успокоить его. А Арий никуда не денется, его вполне можно найти и завтра. Пусть пока проветрится, ему тоже явно нужно прийти в себя.
Планам Джесса не суждено было сбыться — юношу он не нашел ни на следующий день, ни потом. Тот как сквозь землю провалился. И артефакт тоже.
Между прошлым и будущим
Темно — синие густые чернила, высыхая, казались почти черными. Молодой мужчина со светлыми вьющимися, забранными от ушей в косу волосами поставил последнюю точку и откинулся на высокую спинку кресла, критически изучая свою работу. Недурно, совсем недурно. И, пожалуй, на сегодня хватит, а то уже рука онемела, да и спина затекла. Он отложил ручку и тщательно завинтил крышку чернильницы. Исписанные страницы убирать пока не спешил — чернила еще не до конца просохли. Интересно, включат ли его работу в список для обязательного изучения? Или осмелятся отказать? В составлении учебников он себя еще не пробовал, до недавнего времени все разработки и наброски делал исключительно для себя. Но недавно у него появилось больше свободного времени и новые идеи. Учебник по прикладной магии для начинающих должен стать первым его трудом. Забавно, раньше он и не думал заботиться о молодом поколении, неужели, стареет? Мысль о том, что на этот раз работу придется отдавать переписчику, вынуждала писать гораздо аккуратнее и разборчивее а, следовательно, и медленнее. Тем не менее, труд уже приближался
Темный маг, суровый властелин Авангарда, гроза и ужас всего материка лениво потянулся и встал из-за стола. Его рабочий кабинет не отличался большими размерами, однако туда были втиснуты громоздкий письменный стол, изготовленный по специальному заказу из мореного дуба с множеством ящиков, два стеллажа почти до самого потолка, забитые под завязку книгами и папками с бумагами, которые могли понадобиться магу в любую минуту и удобное мягкое кресло. Пол полностью застилал толстый ковер, а на стене, прямо напротив стола висела единственная картина — лесной пейзаж, весь пропитанный светом. Свободного пространства в кабинете было очень мало, но самому магу места вполне хватало, он специально выбрал именно эту комнатушку, где ничто не могло помешать его творчеству. И уж тем более, сюда ни при каких обстоятельствах не допускались посетители. Впрочем, ничего не мешало самому магу возиться со своими бумажками в любой части замка, что маг, впрочем, и делал. Точно такие же стеллажи стояли и в его спальне. Но над рукописью учебника он работал только здесь.
Маг подошел к окну, на ходу поправляя бархатный камзол — с тех пор, как Арий вернулся из Пустошей, он тщательно заботился о своей внешности, а уж после того, как стал властителем Авангарда! Владыка темных сил не имеет права выглядеть небрежно. Все накладывает свой отпечаток. Впрочем, что уж греха таить — Арию нравилось носить одежду из тонких, легких дорогих тканей. А еще больше ему нравилось наблюдать, как удивленно вытягиваются лица у тех, кто видит его впервые. И подумать только, когда-то он был недоволен своей внешностью и телосложением, хотел выглядеть более представительно. Тонкая кость, нежные черты лица и вьющиеся волосы создавали этакий невинный образ. Юношу бесило, что его никто не воспринимает всерьез. Но этот период прошел довольно быстро, уже к двадцати трем годам молодой маг осознал, как удобно, когда ты не вызываешь подозрений, в тебе не видят угрозы. И еще более удобно, что такая внешность останется с ним навсегда. Никто не мог дать сильнейшему темному магу материка больше двадцати — двадцати двух лет. А уж в народе образ властителя зла был и вовсе овеян легендами.
Убедившись, что его одежда и волосы в полном порядке, Арий лениво глянул в окно. Ну конечно, а чего он еще мог ожидать? На ограждающей замок высокой стене замерла одинокая женская фигура. Узкое темно — синее платье выгодно подчеркивало гибкое стройное тело, накинутая на плечи тонкая шаль развивалась по ветру, словно крылья. И так же развивались длинные, до пояса, темные, будто присыпанные пеплом, волосы. Чувственные губы мага тронула легкая улыбка. Все-таки все женщины склонны к легкой театральности, куда же без этого? Вот бы сюда какого-нибудь барда, чтобы сложил трогательную длинную балладу о принцессе, ожидающей из десятилетнего похода своего рыцаря. Ага, и все десять лет она так и простояла на стене! Или художника, чтобы увековечил эту романтичную картину в красках.
Но, к сожалению, за вглядывающейся вдаль женщиной наблюдал весьма неблагодарный зритель, не склонный к сочинительству стихов или рисованию…
Маг отвернулся от окна. Ну и что толку стоять на продуваемой ветрами стене? Для возвращения отряда все равно еще слишком рано. Кому нужна эта картинность? Разве что, ей самой… Арий сгреб со стола исписанные бумаги, поправил стопку и убрал в ящик. Да, до возвращения отряда с задания еще как минимум час. Ко всему прочему, людям надо дать отдышаться и привести себя в порядок — пусть хоть переоденутся, кровь смоют. Дело не настолько важное, чтобы сидеть в тронном зале и ерзать от нетерпения, ожидая немедленного доклада по прибытии. Чем бы таким пока заняться? Пожалуй, стоит подняться к женщинам. Да, давно он не навещал своих наложниц! Стоит, еще как стоит немного расслабиться, выпить бокал вина, послушать тихий перебор струн… И проведет он это блаженное время, пожалуй, с Лианной. Прекрасная бронзовокожая уроженка Пустошей была второй из наложниц, появившихся после его воцарения на престоле. И первой из тех, что ему преподнесли в дар. А так же одной из немногих, кого он решил оставить. Ее необычная для «цивилизованных» городов внешность — слегка неправильные черты лица, миндалевидные, чуть раскосые влажные глаза, полные губы, черные, струящиеся по прямой спине водопадом волосы, навевали приятные воспоминания о годах, проведенных в Пустых Землях. Выжить в Пустошах может не всякий, выжженная солнцем степь сменяется пустыней, или островками чахлой растительности. Среди всего этого редко встречаются настоящие оазисы. За плодородные земли, война между многочисленными племенами и царствами, ведется по сию пору. Чужаков там принимают с опаской, не доверяя первому встречному. И проявившему слабость там не выжить, и, тем более, не стать своим. Наибольшую ценность в Пустошах имеет не золото, не драгоценные камни, а обычная вода. А в людях — и в женщинах, ценят, прежде всего, не красоту, а силу духа, характер. Жизнь там всегда тяжела, но Арий смог приспособиться к ней. И тамошние порядки стали ему вполне родными.