Сказания Ривеллона: Пламенные рыцари
Шрифт:
– Должен сказать, что никогда прежде не видел столь искусной работы. Я в вас не сомневался, Мирабелла, – громко произнес Матиас.
– Благодарю, – ответила ректор голосом столь холодным и гневным, что Эрохол сразу все понял.
– «Западня! Чертова сука догадалась о моих делишках, шлюхина дочь, гнида помо…», – но додумать он так и не смог. Вместо этого попытался истошно закричать онемевшим языком. Он почувствовал нестерпимую боль в паху, будто кто-то зарядил туда кувалдой.
– Больно, не так ли? – сделав самое невинное лицо в мире, поинтересовалась чародейка. Эрохол лишь
Эрохол Вальтсперн отчаянно замычал.
– Ну, что удалось узнать? – спросил герцог. Чародейка поправила прядь волос на голове.
– Просканировать его оказалось совсем нетрудно. Он снял всю защиту, словно какой-то сопливый юнец. Даже странно как-то.
Колдун едва не потерял сознание от страха. Как он мог забыть восстановить защиту после метаморфозы!
Чародейка презрительно скривила губы, несомненно, услышав каждую мысль, продолжила.
– После контакта с его кожей, его разум стал для меня открытой книгой. Это он похитил всех девушек, пытал их, умертвил и после смерти изнасиловал.
– Что!? – не веря своим ушам, проревел Матиас.
– Да. Но на этом ничего не закончилось. Верно, некрофил?
Эрохол, разумеется, ничего не ответил.
– Помимо противоестественных экзерсисов, колдун провел удачный эксперимент, ради которого и были похищены девушки.
Эрохол понял, что его тайна раскрыта, и чародейка распознала иллюзорные чары.
– Он ввел себе сыворотку, которая сделала его наполовину демоном.
Матиас Ферол сдвинулся с места к плененному магу. Удар его кулака был столь силен, что несколько зубов застучали по полу.
– Но, но, герцог, – укорила его ректор, – он нужен здоровым нам и семьям погибших девочек, чтобы они смогли увидеть его муки на костре.
Под руководством Мирабеллы Веранид, в подвалы Штормового замка отправилась стража герцога. Колдунья обезвредила все магические ловушки и уничтожила все документы. Зеркало в том числе. Солдаты бережно вытащили все сорок трупов на небольшой луг в саду замка. Матиас Ферол распорядился, чтобы его лекари поработали над девушками и придали им нормальный вид. Мирабелла магией остановила разложение.
Через неделю к Штормовому замку съехались все семьи покойных. Герцог сам оплатил их расходы. Погибших он приказал одеть в лучшую одежду. Семьи попрощались со своими мертвыми родными. На следующий день состоялись похороны. Никто из стоявших на кладбище мужчин, женщин, стариков и детей не плакал в то утро. Все они выстроились в очередь к Мирабелле и Матиасу, целовали им руки и благодарили от всего сердца.
– Спасибо вам большое, герцог. Спасибо и вам, госпожа. Вы нашли мою доченьку, мой маленьких цветочек. Дали ей обрести покой и нашли убийцу, – сказала седая женщина, которая была последней в очереди, – я молю семерых, что ваше сердце будет справедливым, и вы накажете злодея по заслугам.
– Обязательно. Иначе и быть не может, – заверил бедную женщину Матиас. Чародейка согласно кивнула.
На следующий день в темницу вошли двое стражников. Эрохол
– Какой приговор? – прошептал колдун опухшими губами.
– Тебе отрубят руки, гад, – ответил стражник, – потом кастрируют и на костер. И скажи спасибо герцогу. Он пожалел тебя за твои годы службы, колдунишка сраный!
Эрохол сплюнул. Часть слюны повисла на подбородке.
– Помиловал? Твааарь!
На площади, где должна была состояться казнь, помимо семей погибших, собралось еще много людей. Пока Эрохола Вальтсперна тащили к палачу, который должен был привести первую часть приговора в исполнение, он заметил герцога Матиаса, Мирабеллу Веранид, всех вельмож Штормового замка и своих учеников. Они стояли небольшой кучкой ближе всех к плахе и смотрели на своего учителя.
– «Пусть видят и понимают, что сделали со мною» – подумал он. Страх поднимался в нем, заставляя дрожать.
Его сковали цепями. Он лежал и с паническим ужасом смотрел на острый топор, который в ширину был чуть ли не с его руку. Палач надел на голову черный мешок с прорезями для глаз и рта и взял страшное оружие в руки.
– Последнее слово приговоренного! – громко объявил Матиас Ферол. На площади наступила тишина. Эрохол собрал оставшиеся силы в кулак и прокричал:
– Чтоб вы сдохли!
Топор опустился стремительно. Брызнула алая кровь. Воздух разрезал пронзительный вопль, перешедший в неистовый визг. Эрохол Вальтсперн визжал, как свинья. Его отрубленная рука упала на землю и тут же покрылась зеленовато-коричневой коркой. Спустя минуту участь первой руки разделила и вторая. Раздались аплодисменты, выкрики и высвисты.
От боли разум Эрохола помутился. Только одна единственная мысль металась у него в голове: «– Почему я не потерял сознание! Почему боль не прекращается!».
Обрубленные руки палач бросил на кучу промасленных дров в двух десятках метров.
Подошла стража. Эрохол сорвал голос и теперь просто сипел от боли, вертя головой и содрогаясь в конвульсиях. Его ноги раздвинули и закрепили. Мешковину стянули с тела. Перед почти ослепшим от боли чародеем появился палач с тонким лезвием.
Потерявший голос Эрохол закричал снова, разрывая себе голосовые связки. Но сознания не терял.
– Боль не такая сильная, – прохрипел он нечеловеческим голосом, осознавая, что демоническая кровь не дает ему потерять сознание.
Колдуна освободили от цепей и тут же привязали ими к высокому столбу над поленьями. Он уже почти ничего не чувствовал. Только смотрел на своих учеников, которые глядели на него с ужасом. Палач зажег факел.
– Дети мои, – раздался голос Эрохола. Голос был чужим, незнакомым ему. Порвавшиеся связки должны были сделать его немым, но он говорил. Говорил голосом демона, который блуждал в его крови, – услышьте меня в мой последний миг. Используйте мои труды. Используйте их для высшей цели. Она появилась, когда я был приговорен к смерти. Отомстите за меня. Пусть Ривеллон пожалеет.