Сказания Вовки Образцова. Родственник из будущего.
Шрифт:
Глава 27
Бездыханное тело старого профессора Тада блаженно упокоилось в комфортном пульт-кресле. А где-то далеко в космическом пространстве в это время продолжалась трудная борьба за жизнь экипажа комплекса Берса, осуществлялись сложные ремонтно-восстановительные работы на его борту, с трудом воссоздавались информационные и аварийные каналы медиасвязи. В строй возвращались астронавты и, по мере возрастания их количества, всеми забытый межзвёздный комплекс постепенно оживал и дарил своим пленникам всё больше и больше надежд на спасение.
Душа Тада, легко освободившись
Ничтожная масса информационной материи тончайшего и сложнейшего уровня, которую ещё первобытные люди благоговейно величали «душой», произвела мгновенную и необъяснимую законами физики телепортацию, всколыхнув при остановке инерционным импульсом такую же субстанцию в теле Берса. На краткий миг эти две загадочные субстанции проникли одна в другую, словно лёгкий туман в белый дым. Этого им оказалось вполне достаточно, чтобы осуществился мгновенный взаимообогащающий энергоинформационный обмен сверхвысокого уровня. Закончив эту необычную процедуру, невидимый микросгусток под условным названием «душа Тада», тотчас исчез, увлекаемый к своему прежнему знакоместу во Вселенной.
Перестав улавливать биения человеческого сердца, кардиодатчики пульт-кресла тотчас передали тревожную команду реанимационному блоку системы жизнеобеспечения. Включился в работу дефибрилятор, и пульсирующие гравитационные микроволны заменили отказавшее сердце профессора Тада. Пульт-кресло плавно выровняло свою спинно-головную часть, придав ей горизонтальное положение, и вывело подножку на уровень сидения. Пневмоманипуляторы бережно уложили руки старика в образовавшиеся углубления в подлокотниках и после этого развели их под прямыми углами в разные стороны.
В отличие од древнего, карающего, вертикального распятия, медленно лишавшего жизни многих людей-мучеников, горизонтальное «реанимационное распятие» возвращало человеку жизнь. Шею и руки старика охватили широкие «ежовые пояса» и сквозь их полые иглы в кровеносные артерии человеческого тела стали впрыскиваться спасительные микродозы лечебных препаратов. Центральный биоанализатор пульт-кресла чутко отслеживал реакцию систем тела на их введение и корректировал процесс восстановления всего макроорганизма.
Прошло без малого несколько минут. Лицо старого Тада, до этого имевшее бледно-восковый цвет, постепенно розовело. Пакеты ионных импульсов, неустанно отправляемые устройством искусственного дыхания в район легочной диафрагмы, вынудили организм старика произвести, наконец, собственный судорожный вдох! Вслед за этим хриплым вздохом раздались первые, быстро нарастающие по амплитуде, пока ещё аритмичные удары сердца…
С трудом открыв болезненные веки, Тад сквозь вязкую глазную пелену смутно определил несколько человеческих фигур, расположившихся справа от пульт-кресла. Старик несколько раз открыл и закрыл глаза — фигуры стали чётче и превратились в стройные тела двух молодых мужчин и женщины. Люди эти были облачены в лёгкие золотистые комбинезоны без шлемов. Черноволосая женщина удивительной красоты трогательно улыбнулась ему и провела несколько раз перед его лицом своей раскрытой ладошкой.
— Приветствуем вас, уважаемый профессор! — услышал Тад знакомый мужской голос. Вглядевшись в лицо заговорившего, старик удивлённо обмер — перед ним стоял не кто иной, как выросший, но всё такой же вихрастый, мальчишка Нид! Не может этого быть!
— Да, уважаемый профессор! Это я, Нид. А это — мои родственники! Прошу знакомиться: Яна и Владимир Образцовы!
— Х-м… Как это? Ничего не понимаю… Неужели это вы?! Загадочные и знаменитые хроноисследователи? Искренне рад приветствовать вас!
— Конечно же, мы, уважаемый профессор! Как вы себя чувствуете? — улыбнулась двадцатилетняя женщина. Импозантный мужчина такого же возраста стоял рядом с ней и о чём-то отрешённо размышлял.
— Благодарю вас, очень хорошо! Вы каким-то странным образом повлияли на моё самочувствие! Мне даже кажется, что я — ваш сверстник!
— Вряд ли, профессор! Вы же знаете, что они гораздо старше вас! Лет, эдак, на пятьсот двадцать, если я не ошибаюсь!
— Ах, да… Прошу прощения за неуместное сравнение! Извините…
— Что вы, профессор! — улыбнулась в ответ женщина и снова сделала круговое движение своей нежной рукой перед лицом Тада. Почувствовав снова небывалый прилив сил, Тад бодро соскочил с пульт-кресла и предложил своим необычным гостям расположиться на просторном пневмодиване. Когда все сели, возбуждённый Тад поспешно спросил:
— Милые мои, скажите, прошу вас, как там мой сын Берс…
— С командиром Берсом и его комплексом всё будет в полном порядке! Скоро ваш отважный сын вместе со своей возлюбленной Оди предстанет перед вами во всей красе! — задумчиво произнёс Нид. Образцовы переглянулись, пряча загадочные улыбки.
— Скорей бы! Ох… — умилённо вздохнул профессор, с недоумением глядя на знаменитую чету Образцовых.
— Они вернуться к вам, но не одни…
— Вот как? А с кем же? Со своими друзьями-астронавтами, да?
Яна Образцова, улыбнувшись доброй и чарующе-загадочной улыбкой праматери, пояснила старику:
— Они вернуться к вам… со своими детьми! С годовалыми малышами — мальчиком и девочкой! Яной и Вовкой…
Неожиданное и трогательное пояснение женщины вызвало в душе старика бурю положительных реакций, от которых он почувствовал лёгкое головокружение. Женщина снова проделала круг своей рукой перед лицом старика и Тад неожиданно чётко увидел своего весёлого Берса на руках с маленькой кудрявой девчушкой. Рядом с ним улыбалась искроглазая Оди, нежно обхватившая такого же кудрявого и светловолосого мальчишку, который тянул к Таду свои маленькие розовые ручонки и щедро пускал ему пузыри ртом!
— Профессору нужен покой, Яна… Мне кажется, что он уже больше не вынесет такого количества положительных эмоций. Пусть спит… пусть… спит…- сквозь сладкий туман дрёмы донеслось до сознания Тада, и он окончательно забылся…
Во сне Тад-мальчишка куда-то бежал сломя голову. Под его босыми ногами шелестела влажная от росы трава, в лицо брезжило восходящее рубиновое солнце, а рядом с ним мчались, игриво обгоняя друг дружку, две большие и красивые собаки. Одну из них звали Шварцем, а другую — Элен! И это жизнерадостный Тад знал точно…