Сказания Вовки Образцова. Родственник из будущего.

Чернецкий Сергей Яковлевич

— Месяц назад этот ген так себя и вёл! В один день он даже попытался преобразиться в тигриный, но потом стал устойчиво рысьим.

— Надо же… А ты её не боишься?

— Поначалу боялась, потом привыкла… Папа обследовал на томографе все участки её мозга и пришёл к выводу, что те зоны, которые управляют агрессивностью, у Элен вообще не развиты.

— Это хорошо… Значит можно с ней играть!

— Можно, только очень осторожно. Она, когда заиграется, может больно царапнуть, стукнуть лапкой и слегка куснуть… Как обычная кошка, только сильнее!

— Представляю…

— Ага… Она сейчас без намордника и кожаных

сапожек. Сапожки ей мешали, и папа взамен сапожек укоротил ей коготки, а то она повадилась было кору с деревьев сдирать…

— Рысь, одним словом…

Элен вдруг вскинула морду и, сорвавшись неожиданно с места, погналась вприпрыжку за гудящей стрекозой. Подгадав момент, она сделала грациозный прыжок вверх и захрустела насекомым. Яна улыбнулась и скомандовала:

— Элен! Фу! Ко мне! Место!

Кошка тотчас игриво понеслась обратно вдоль берега и упала в траву, невинно уставившись на Яну огромными изумрудными глазами. Вовка задумчиво произнёс:

— Как собака впрямь… А мне папа обещал щенка подарить, я давно родителей просил. Интересно, как Элен к собакам относится?

— Очень даже дружелюбно, только они от неё прямо таки шарахаются!

Любопытно, что самые огромные из них хвосты поджимают и, как ни странно, молчат… Стоит ей только глянуть в сторону собаки!

— Может она обладает животным гипнозом? Ну, как удав…

— Папа как раз это изучает… Он говорит, что мозг у Элен имеет особенность создавать мощные эмоциональные образы, то есть, мыслеформы…

— Суггестия, читал где-то…

— Вот, вот… Может она и формирует мысленно образы, которых боятся собаки? Создаёт такую картину, будто гигантский тигр нападает на бедную собачку, или что-то там ещё, страшное и ужасное для собак…

Вовка с опаской взглянул на Элен. Но она лишь дружелюбно зажмурилась ему, — мол, не бойся, можешь даже погладить меня, я это люблю… Мальчик тотчас поднялся и, подойдя к Элен, спокойно погладил её по голове и почесал за ушами. В ответ она громко и довольно заурчала.

— Зачем ты это сделал? — удивилась Яна.

— Не знаю, честно… Просто захотелось! — растерянно ответил Вовка.

— А я знаю! Это она тебя загипнотизировала и дала команду погладить её!

— Я вроде сам захотел…

— Посмотрим-посмотрим… Если ей понравилось, то будешь её ещё полчаса гладить! Она хитрая…

— Нет, больше не буду! Спорим?

— Спорим! А на что?

— Давай на… На поцелуй!

— Ещё чего… Впрочем, давай! Только если выиграю я, то тебе шелобан! Ну, а если ты, — то поцелуй! Идёт?

Вовка молча кивнул и уселся на своё место. Он насупился и собрал, как ему казалось, всю свою силу воли в один мощный и цельный комок. В комок, который контролировал только он сам! Да, только сам! К тому же, ему очень хотелось поцеловать эту игривую и умную девчонку, считающую себя почему-то некрасивой! Упрямице нужно непременно доказать, что перед ней настоящий, волевой мужчина! И ничего, что он ещё так молод, время это быстро исправит…

Через полчаса довольная Элен уверенно трусила вдогонку за велосипедами детей, принюхиваясь к неизвестным запахам. Впереди мчалась Яна, не скрывая своего весёлого настроения, а за ней тащился, забывая вовремя переключать скорость на своём велосипеде, поникший и раскрасневшийся Вовка.

Глава 7

Из вечерней беседки

Вовкиного дома доносился задорный смех взрослых. Все уставились на экран, где демонстрировались самые забавные моменты из приключений Яниных родителей, случившиеся с ними за границей. В камине-барбекю, брызгая маринадными каплями на душистые угли, млели кубики мяса и кружочки белого лука, нанизанные на блестящие спицы. На решётке тушились овощи и разогревалось полдюжины глиняных горшочков с молодым картофелем в грибном соусе. Стол в беседке был накрыт на шесть кувертов (столовых приборов), два из которых оставались нетронутыми. Вазочки, селёдочницы, тарелочки и большие блюда были щедро наполнены свежими летними салатами, различными морскими и материковыми деликатесами. В центре стола, словно заняв круговую оборону возле бутылок с шампанским, коньяком и винами, расположились бутылочки с холодной минеральной водой, тониками и кувшины с прохладными фруктовыми соками.

Вовка с Яной вошли в беседку, но на них никто не обратил внимания. Все с замиранием сердца смотрели на экран, где Янин папа, повисший на ветке высоченной акации с видеокамерой в руке, тщетно пытался увернуться от большегубой и слюнявой головы жирафа-альбиноса. Белый жираф настойчиво стягивал с него зелёную рубаху с прикреплёнными на ней для маскировки ветками, будучи уверенным, что это его лакомая добыча!

— Я и не думал, что он потянется ко мне, — весело комментировал событие папа Яны, — неужели ему других листьев было мало? А перед этим он так встряхнул это дерево, уцепившись зубами за сочную ветку, что я не удержался на верхушке и метра два летел вниз, пока не зацепился за тот крепкий сучок. Но долговязому обжоре всё мало…

— А вот и я, — засмеялась Янина мама, — оставила камеру на треноге и поспешила на выручку…

На экране появилась хрупкая женская спинка, вся в ветках, — к дереву помчалась мама Яны, подбирая на ходу обломленные сучья и размахивая ими у себя над головой. Раздался крик:

— Эй, ты-ы, а ну-ка давай, уходи! Кыш, кыш, иди отсюда!!! Кому говорю?! По-ошёл! По-ошёл! Ми-ишенька, держись! Я его сейчас прогоню-у!

Белый жираф оставил в покое свою добычу в образе зелёной рубахи Яниного папы. Вытянув голову из веток, он покосился на женщину в таком же зелёном одеянии, обшитом со всех сторон веточками и большими листьями, прыгающую в десяти метрах от него и трясущую над головой сухими сучьями. Любопытный жираф сделал несколько шагов в сторону истошно вопящей женщины. Но, видимо что-то ему не понравилось и он на мгновение замер. Шлёпая губами, долговязый альбинос раздражённо мотнул головой, громко фыркнул, выпуская из желтозубой пасти тягучие ручьи слюны, и нехотя подался восвояси…

— Это было в Кенийском заповеднике, а там шуметь и кричать на животных запрещено… — начал было оправдываться Янин папа.

— А что же Свете оставалось делать? Я бы тоже побежала… — стала на сторону подруги Вовкина мама и, заметив улыбающихся детей за столом, спохватилась:

— Ой, а я и не увидела, как вы вошли! Добрый вечер, Яночка! Вовка, ну-ка поухаживай за дамой, ишь ты, расселся бароном…

Вовка залился краской и потянулся к кувшину с вишнёвым соком. Яна понимающе кивнула ему и подвинула навстречу свой пустой стакан. В это время раздался задорный собачий лай и на лужайку, где томно разлеглась Элен, выбежал лохматый щенок.