Сказать почти то же самое. Опыты о переводе
Шрифт:
В силу того что итальянский язык в течение веков изменился меньше других европейских языков, любой итальянский студент убежден, что он прекрасно понимает смысл этого сонета Данте:
Tanto gentile e tanto onesta parela donna mia quand’ella altrui saluta,ch’ogne lingua deven tremando muta,e li occhi no l’ardiscon di guardare.Ella si va, sentendosi laudare,benignamente d’umilt`a vestuta;e par che sia una cosa venutada cielo in terra a miraeoi mostrare { 82} .[Приветствие82
Tanto gentile… miracol mostrare. Данте Алигьери, «Новая жизнь» (Vita nuova), сонет XXVI.
131
* Пер. А. М. Эфроса (1934) ·
Действительно, студент сказал бы, что Данте восхваляет такие качества своей дамы, как воспитанность или вежливость, ее достойные манеры, ее умение казаться скромной и вместе с тем любезной и т. д.
Однако, как разъяснил Контини (Contini 1979: 166), даже если оставить в стороне многочисленные стилистические отличия языка сонета от современного итальянского, в лексическом плане все слова, выделенные мною жирным шрифтом, во времена Данте обладали не тем значением, которое им приписываем мы. Слово gentile значило не «воспитанная» или «вежливая»: это был термин учтивого языка и означал «благородная» в прямом смысле слова, т. е. происходящая от знатных родителей. Onesta («достойная») относилось к красивой внешности, pare означало не sembra («представляется»), не appare («кажется»), а «является в своей очевидности» (Беатриче – зримое явление / манифестация Божественного могущества). Donna означало Domina («Госпожа») в феодальном смысле этого слова (в этом контексте Беатриче выступает Госпожой сердца Данте), a cosa – не «вещь», а, скорее, существо (в том числе и высшее). Поэтому начало сонета, по словам Контини, следовало бы прочесть так: «Столь очевидны благородство и краса моей Госпожи, когда она здоровается с другими, что всякий язык трепещет и немеет, а глаза не осмеливаются взирать на нее […] Она шествует, слыша слова похвалы, внешне облаченная в свою внутреннюю благожелательность, и становится явной ее природа: это существо, сошедшее с небес на землю, чтобы представлять во плоти Божественное могущество».
Любопытно, что в трех английских переводах этого сонета, сделанных в разные эпохи, встречаются отдельные ошибки, которые допустил бы и неискушенный итальянский читатель, но при этом восстанавливаются некоторые элементы верного значения – возможно, не столько посредством упражнений в филологии, сколько благодаря реминисценциям родной для переводчика поэтической традиции. Вот эти три перевода. Первый из них сделан в конце XIX в. Данте Габриэлем Россетти { 83} :
83
Россетти (Rossetti), Данте Габриэль (1828–1882). Англ. художник и поэт, глава «Братства прерафаэлитов». Перевел на английский «Новую жизнь» Данте и создал иллюстрации к ней, а также к «Божественной комедии».
Два других перевода сделаны в наше время: первый – Марком Мьюса, второй – Мэрион Шор:
Such sweet decorum and such gentle graceattend my lady’s greetings as she movesthat lips can only tremble in silenceand eyes dare not attempt to gaze at her.Moving, benignly clothed in humility,untouched by all the praise along her way,she seems to be a creature come from Heavento earth, to manifest a miracle. (Musa)Как можно видеть, если не считать глагола pare и прочих тонкостей, то, по крайней мере, подлинный смысл слов donna и gentile был частично сохранен. В некотором отношении читатель английских переводов находится в выгодном положении по сравнению с торопливым современным итальянским читателем, который, того и гляди, перевел бы этот сонет на английский так, как намеренно провокационно, презирая все филологические критерии, сделал это Тони Олдкорн:
When she says hi, my baby looks so neat,yeh fellas all clam up and check their feet.She hears their whistles but she’s such a cutie,she walks on by, and no, she isn’t snooty.You’d think she’d been sent down from the skiesto lay a little magic on us guys. (Oldcorn)