Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Сказать почти то же самое. Опыты о переводе
Шрифт:
* * *

Первая глава «Войны и мира» – романа, написанного, разумеется, по-русски, – начинается с долгой беседы по-французски. Не знаю, много ли русских читателей, живших во времена Толстого, понимали по-французски; возможно, Толстой считал само собой разумеющимся, что в его время тот, кто не понимал по-французски, не был в состоянии читать и по-русски. Вероятнее, однако, что он хотел, чтобы читатель, даже не понимающий по-французски, осознал, что российские аристократы наполеоновской эпохи были настолько далеки от жизни русского народа, что говорили на языке, бывшем тогда международным языком культуры, дипломатии и утонченных манер, – хотя это и был язык врага.

Перечитав эти страницы, вы увидите, что совершенно не обязательно понимать, о чем говорят персонажи: важно понимать, что говорят они по-французски. Мало того, Толстой изо всех сил

старается обратить внимание читателя на то, что говоримое персонажами по-французски – это предмет беседы блестящей, светской, но к развитию событий не имеющей почти никакого отношения. Например, в известный момент Анна Павловна говорит князю Василию, что он не ценит своих детей, и князь отвечает: «Lavater aurait dit que je n’ai pas la bosse de la paternit'e» [136] *, – на что Анна Павловна возражает (по-русски): «Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами». Читатель может и не знать, что именно сказал Василий: достаточно понять, что он сказал по-французски нечто пустое и остроумное.

136

* «Лафортер сказал бы, что у меня нет шишки отцовства» (фр.).

И все же мне кажется, что читатели, на каком бы языке они ни говорили, должны понимать, что эти персонажи изъясняются по-французски. Я задаюсь вопросом о том, как можно перевести «Войну и мир» на китайский { 89} , транслитерируя звуки неизвестного языка, лишенного каких-либо особых исторических и стилистических коннотаций. Чтобы достичь такого же эффекта (а персонажи из снобизма говорят на языке врага), нужно было бы говорить по-английски. Но тогда была бы утрачена отсылка ко вполне определенному историческому моменту: русские в ту эпоху воевали с французами, а не с англичанами.

89

Как можно перевести «Войну и мир» на китайский. В китайском переводе (Чжаньчжэн юй хэпин. Т. 1–2. Шанхай: Синь вэнь чубаншэ, 1957 / Пер. Гао Чжи) французский текст дается по-французски (латиницей), а затем следует китайский перевод (иероглификой).

Один из вопросов, всегда меня занимавших, таков: как французский читатель может получить удовольствие от первой главы «Войны и мира» во французском переводе? { 90} Вот он читает книгу на французском, где персонажи говорят по-французски, и эффект «остранения» утрачивается. Впрочем, франкофоны уверяли меня: чувствуется, что французский язык этих персонажей (может быть, по вине самого Толстого) – это французский, на котором явно говорят иностранцы.

90

«Война и мир» во французском переводе. Восемь различных французских переводов романа (с 1879 по 1973 г.) так или иначе выделяют французский текст Толстого: либо курсивом, либо малыми прописными, либо всякий раз оговаривают это в постраничных примечаниях. Лишь в одном издании этого нет, но это не перевод, а переложение «для дам». Разумеется, тонкая игра «французского с нижегородским», которую сам Толстой сравнивал с игрой светотени на картине, теряется во всех переводах без исключения.

7.4. Исток и пункт назначения

Предельный случай «Войны и мира» напоминает нам, что перевод может быть как target oriented («ориентированным на цель»), так и source oriented («ориентированным на источник»), то есть он может ориентироваться либо на текст-источник (или отправной), либо на текст (и читателя) пункта назначения или прибытия. Эти термины, используемые ныне в теории перевода, видимо, затрагивают старую проблему: должен ли перевод погружать читателя в известную эпоху и культурную среду (в среду и эпоху оригинального текста), или же нужно сделать эту эпоху и эту среду доступными читателю, принадлежащему к культуре языка назначения?

На основе этой проблематики можно даже проводить исследования, которые, на мой взгляд, выходят за пределы

переводоведения в строгом смысле слова и затрагивают историю культуры и сравнительное литературоведение. Например, совершенно не интересуясь вопросом большей или меньшей верности тексту-источнику, можно изучать то, как тому или иному переводу удалось повлиять на культуру, в которой он появился. В этом смысле не будет никакого существенного различия между одним переводом, полным лексических ошибок и написанным на отвратительном языке, но получившим широкую известность и оказавшим значительное влияние на целые поколения читателей, и другим, который, по мнению публики, был самым верным, но распространился позже и лишь в нескольких сотнях экземпляров. Если тот перевод, который изменил способ письма и мышления культуры-восприемницы, был «плохим», его нужно будет принять во внимание самым серьезным образом.

Несомненно, было бы интересно (не знаю, сделано ли это) изучить влияние, оказанное на итальянскую культуру русскими романами, публиковавшимися в начале XX в. издательством «Барион». Их переводили с французского аристократки с двойными фамилиями, ставившие во всех русских фамилиях окончание – ine. Но в качестве главного примера достаточно было бы упомянуть немецкий перевод Библии, сделанный Лютером. Лютер (Luther 1530, ит. пер.: 101), использовавший как синонимы глаголы iibersetzen («переводить») и verdeutschen («онемечить»), тем самым заявляя о важности, придаваемой переводу как средству культурной ассимиляции, так отвечал критикам его немецкого перевода Библии: «Они учатся говорить и писать по-немецки по тому, как я перевожу, и тем самым крадут у меня язык, о котором прежде знали очень мало».

Некоторые переводы открыли для языка новые выразительные возможности (и даже новую терминологию). Необязательно знать еврейский, чтобы оценить влияние лютеровского перевода на немецкий язык, как необязательно знать классический греческий, чтобы оценить перевод «Илиады», сделанный Винченцо Монти { 91} , – и, между прочим, необязательно было даже знать греческий, чтобы сделать этот перевод, поскольку Монти был «переводчиком переводчиков Гомера». Переводы Хайдеггера коренным образом изменили стиль многих французских философов, как итальянские переводы немецких идеалистов сильно сказывались на нашем стиле философствования в течение чуть ли не целого века. Опять же у нас в Италии переводы американских прозаиков, сделанные Витторини, внесли свой вклад в появление одного из повествовательных стилей послевоенной Италии, хотя сами эти переводы были зачастую вольными и едва ли верными.

91

Монти (Monti), Винченцо (1754–1828). Итал. поэт, драматург, филолог.

Очень важно изучить функцию, выполняемую тем или иным переводом в культуре языка назначения. Но с этой точки зрения перевод становится внутренней проблемой истории этой культуры, и все лингвистические и культурные проблемы, поставленные оригиналом, утрачивают свое значение.

Вот почему я не собираюсь заниматься этими проблемами. Меня интересует процесс взаимодействия текста-источника с текстом назначения. В этом отношении проблема уже ранее была поставлена такими авторами XIX столетия, как Гумбольдт и Шлейермахер (см. также: Berman 1984): должен ли перевод подводить читателя к пониманию лингвистического и культурного универсума оригинального текста, или же его задача – так преобразовать оригинальный текст, чтобы сделать его доступным читателю, принадлежащему к языку и культуре назначения? Иными словами, если есть перевод Гомера, должен ли переводчик преобразовать своих читателей в греческих читателей гомеровских времен, или же его задача – заставить Гомера писать так, как он писал бы, будучи нашим современником?

Если поставить вопрос таким образом, он может показаться парадоксальным. Однако стоит задуматься над тем общепризнанным фактом, что переводы устаревают. Английский язык Шекспира всегда остается одним и тем же, но итальянский язык шекспировских переводов вековой давности сам заявляет о времени своего возникновения. Это значит, что переводчики, даже не имея таких намерений, даже стараясь восстановить вкус языка и исторического периода оригинала, в действительности несколько модернизировали оригинал.

Поделиться:
Популярные книги

Хозяйка старой пасеки

Шнейдер Наталья
Фантастика:
попаданцы
фэнтези
7.50
рейтинг книги
Хозяйка старой пасеки

Измена. Не прощу

Леманн Анастасия
1. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
4.00
рейтинг книги
Измена. Не прощу

Черный маг императора 2

Герда Александр
2. Черный маг императора
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
аниме
6.00
рейтинг книги
Черный маг императора 2

Разбуди меня

Рам Янка
7. Серьёзные мальчики в форме
Любовные романы:
современные любовные романы
остросюжетные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Разбуди меня

Не грози Дубровскому! Том III

Панарин Антон
3. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том III

Семья. Измена. Развод

Высоцкая Мария Николаевна
2. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Семья. Измена. Развод

Хозяин Теней 4

Петров Максим Николаевич
4. Безбожник
Фантастика:
попаданцы
аниме
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Хозяин Теней 4

Сердце Дракона. Том 9

Клеванский Кирилл Сергеевич
9. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
7.69
рейтинг книги
Сердце Дракона. Том 9

Потомок бога

Решетов Евгений Валерьевич
1. Локки
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
сказочная фантастика
5.00
рейтинг книги
Потомок бога

Отмороженный 11.0

Гарцевич Евгений Александрович
11. Отмороженный
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
попаданцы
фантастика: прочее
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Отмороженный 11.0

Надуй щеки! Том 7

Вишневский Сергей Викторович
7. Чеболь за партой
Фантастика:
попаданцы
дорама
5.00
рейтинг книги
Надуй щеки! Том 7

Идеальный мир для Лекаря 21

Сапфир Олег
21. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 21

Антимаг его величества. Том III

Петров Максим Николаевич
3. Модификант
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Антимаг его величества. Том III

Истребители. Трилогия

Поселягин Владимир Геннадьевич
Фантастика:
альтернативная история
7.30
рейтинг книги
Истребители. Трилогия