Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014
Шрифт:
Афари чуть не рванула следом — догнать, добить. Но тут чужая рука легла ей на спину. Афари резко крутанулась… Его лицо оказалось неожиданно близко, так, что она смогла наконец-то разглядеть цвет радужки — синий-синий, как небо перед закатом или как море, которого так и не видела. Его акцент звучал странно и нелепо, но она сразу поняла: именно так должна звучать истинная речь:
— Тубо, девочка, тубо! — произнес он, бесстрашно глядя прямо в глаза. — Откуда ты взялась здесь, красавица?
Афари хотела ответить, но горло перехватило,
Цвета крови
Галина Манукян
— Во имя всех святых, стой смирно! — велела маман и опять дернула гребенкой, застрявшей в волосах.
— Больно-о, — захныкала я.
— Потерпишь. Святая Бландина не то терпела.
— Она же святая…
Уф, матушка расчесывает, точно хочет помучить. Право, глядеть на серый потолок и деревянные балки целую вечность, даже если солнце пляшет под ними яркими пятнами, — не великое удовольствие.
Наконец, матушка повернула меня к себе, надела чепец и вздохнула:
— Ты уже не маленькая. Что бы сказала о нас мадам Корбье, если б увидела тебя такой неряхой?
— Простите, маман, буду аккуратной, — промямлила я, перебирая складки теплой шерстяной кофты. — Можно я пойду? Сегодня такой день, такой день!
— Клементина! — посуровела матушка. — Ни-ни, этого не будет. Я запрещаю близко подходить к Форуму. Там не только господа соберутся, но и все городские шельмецы. Так что для тебя день обычный: снесешь сапоги мадам Корбье — и сразу домой. Поняла?
Обычный день… Как бы не так! Сегодня праздничное шествие пройдет от церкви Сен-Жюст. Там будет сам король и его брат со свитой — столько знатных особ разом! Когда еще доведется разглядеть Папу в облачении, украшенном драгоценными камнями, епископов, благородных шевалье на лошадях с попонами? А главное — наряды дам, расшитые серебром и золотом, коттарди из чудесных тканей и подбитые мехом мантии! Неужто я буду слушать об этом рассказы лопоухого Нико или толстой Жискеты, которая непременно что-нибудь соврет?
Ах, я так и представляю, как блестящие нити будут переливаться под солнцем! Мерси Дье, сегодня солнце. А хоть бы и ливень стеной… Нет уж, я сама должна посмотреть. Да простит меня святая Бландина. Сама. Лопни мои глаза!
И все же я смиренно сказала:
— Да, мадам. Сразу домой.
— Вот и чудесно! — Маман притянула меня за плечи и поцеловала в лоб: — Береги себя, и Господь тебя убережет.
Сгорая от стыда и нетерпения, я наблюдала, как матушка оборачивает материей мягкие остроносые сапоги, обвитые по щиколотке тонкими кожаными тесемками. Однажды отец сошьет такие и мне. Он обещал.
Дверь распахнулась, и тотчас морозец ущипнул меня за нос. Я пошла по спуску, прижимая сверток к груди. Святые угодники, а ведь до зимы еще далеко… Не окоченеть бы. Над крышами домов было светло и ярко, но сюда, в тень проулка, лучи не добирались. А ну-ка бегом! Согреюсь. И пусть холод обжигал щеки, я представила,
Пронеслась до угла, сейчас направо и вниз к Соне, еще один переулок — и второй дом. Я толкнула тяжелую дверь, шагнула в узкую, как каменный склеп, трабулу. Навстречу, опираясь на клюку, ковыляла сгорбленная старуха с опущенной на лицо черной рединой.
— Постой, дитя.
— Да, мадам.
— Помолись хорошо, прежде чем сделаешь и пожалеешь… — прошамкала она беззубым ртом. — Кто душу отдает за камень, сам в него превратится. Juro in verba magistri [1] .
Глаз старухи не было видно, но казалось, она вот-вот испепелит меня взглядом или околдует. Ой, чур меня… Ведьма! Она протянула дряблые когтистые пальцы, а я мышью припустила во дворик. Затарабанила кулаками в дверь, что было мочи. Слуга мадам Корбье впустил меня, ворча недовольно:
1
Клянусь словами учителя (лат.).
— Что такое? Пожар? Или гонятся за тобой?
— Нет, мсье. День добрый, — вспомнила я о вежливости. — Вот сапоги для госпожи.
Он поднялся наверх и скоро вернулся, едва я успела отдышаться. Привратник важно отсчитал монеты.
— А что за старуха от вас вышла? — осмелилась я спросить.
— Старуха? Не было никакой старухи. Вот только ты, сумасшедшая, чуть дверь не вышибла.
— Простите, мсье, — поклонилась я и с опаской заглянула в трабулу. Никого.
А вдруг снаружи поджидает?.. Я потопталась и решила: пойду к лестнице. Вот спасибо тому, кто так хитро придумал: хочешь — выходи на улицу через трабулу, а нет — шасть по ступенькам — и ты в другом переулке. В обход никакая ведьма не поспеет. Разве что на помеле.
Я заторопилась, перескакивая то тут, то там через подмерзшие лужи. Наверняка уже Нико, Жискета и Франциск с тупика Тюрке ждут меня у подъема Гургийон. Так и было. Ребята приплясывали от холода, засовывая покрасневшие пальцы под толстые шерстяные уки. Еле разыскала моих приятелей среди зевак. Каждому хотелось повидать короля. Ближе к Фурвьеру и городских стражников стало больше. Они тоже прогуливались, поигрывая дубинками. Вовсе не оттого, что хотели попугать честной народ, а чтоб согреться. Стуже все равно, какой у тебя чин.
— Святая Бландина! Нико, да у тебя уши посинели! — воскликнула я.
— Где?! Что?! — испугался Нико, ухватив себя за торчащие из-под шапки уши.
— Это потому, что матушка тебе чепец в детстве не надевала, — засмеялась я. А Франциск подхватил:
— Ах-ха-ха. Нико — длинноухий, как осел. Отморозил уши.
— Черти вас раздери, — обиделся Нико.
— Ладно, не дуйся, — захихикала я и сделала страшные глаза. — Я, между прочим, ведьму видела.