Сказатели. Русский фантастический альманах фантастики и фэнтези. № 1, 2014

Семироль Анна

— Свет, лезвие, храбрость… свет, лезвие, храбрость… — бормотал Таффи.

В тайнике нашелся и коробок спичек. Его когда-то потеряла Мамуля. Правда, внутри, среди горстки пепла и огарков, только три полноценные спички. Неплохо бы раздобыть еще. Возможно, завтра… Но тут Таффи с горечью понял, что никакого завтра может и не быть.

Он заткнул спички за растрепанный белый поясок и подвигался. Не мешают. На левую лапку нацепил щит, а в правую вложил фанерку-меч. Теперь все готово.

И Таффи помчался.

Ноги утопали

в пушистом ковре. Чересчур большие для такого скромного тельца уши то и дело хлопали по глазам. Перво-наперво Таффи заглянул под кровать — пусто. Пока пусто. Следом вскарабкался по ножке на спинку и оглядел с высоты всю комнату. Никого.

Кровать стояла в углу у дальней стены, потому за тыл беспокоиться не стоило. Еще никто не пробивался оттуда. И потому здесь, на вершине, в ногах у Кирюшки, Таффи каждую ночь встречал своих врагов.

Тихо. Только настенные часы с грохотом двигали секундную стрелку.

Никто не ведал, когда все живущее впотьмах закопошится. Единого времени не было. Скроется солнце — и покоя не жди. Его и не будет, пока алой вспышкой не сверкнет рассвет. Потому Канон требовал — всегда начеку. В любую минуту.

Таффи стоял ни жив ни мертв. Трепетал.

Его друг, Истукан, всегда придавал сил, вселял веру в лучшее, надежду. Он-то твердо знал, что за бесконечно долгой ночью непременно последует победоносное утро и унесет все страхи. Лишь бы сдюжить.

Но Истукана больше нет.

Перед глазами-пуговицами вдруг завертелись картины былой ночи. Двое — маленький и большой защитник — бок о бок в битве. Таффи режет щупальца и лапы, тянущиеся из мрака, а Истукан награждает их ударами тяжелых кулаков. Все как прежде, только темнота становится гуще, объемней, непроглядней…

Истукан никогда не носил ни меча, ни щита. Решил, что обойдется без них. А Таффи всегда терзался, ведь он не смел напомнить другу о втором правиле Канона. О лезвии. Запрет на рукопашный бой ввели еще пару сот лет назад, когда в лапах Плюша Законодателя серебристым светом запылал острый кусок дерева и разогнал всю нечисть. Тогда и завершилось становление Канона, и он обрел форму треугольника, на углах которого покоились нерушимые истины.

Свет. Лезвие. Храбрость.

Защитники свято хранили устои предков. Все просто: тьма не терпит света, боится мечей и трепещет перед истинной храбростью. Заветный треугольник пока еще никого не подводил.

Но Истукан о нем словно и не знал.

И в ту ночь, когда мрак обратился непроницаемой, черной ловушкой, Таффи осиротел. Истукан исчез во тьме. А защитнику, попавшему в мир теней, назад дороги нет.

Часы едва слышно сказали: одиннадцать. Грядет время кромешной тьмы.

— Свет, лезвие, храбрость… свет, лезвие, храбрость…

Таффи вгляделся в сумрак. В дальних углах что-то лениво шевелилось. Значит, уже началось. Потом возник шепот, больше похожий на шипение змеи. Таффи не разобрал ни слова. А может, слов

и не было — просто попугать решили.

А потом…

— Хороший дом: много ссор, обид и недопонимания, — сказал густой тягучий голос. — Хороший дом. Здесь защитники слабей.

— А мы их вообще не видим, — завизжали голоса с разных сторон.

— Да-а-а…

— Не видим!

И тут темень загоготала на разные голоса. Хохот — и хриплый, и грозный, и писклявый — сыпался отовсюду. И мрак зашевелился, зашипел, захрюкал… Что-то огромное, едва различимое во тьме, но уже объемное и осязаемое, двигалось по комнате.

Таффи сжал меч и напрягся. Страх исчез. В маленьком тельце для него больше не нашлось места.

Когтистая лапа, вся в струпьях и лишаях, с кривыми тощими пальцами, высунулась из-под кровати. Она потянулась выше, перебирая разноцветную простыню и одеяло. Таффи выждал секунду, шагнул через складку ткани и взмахнул мечом. Визгливый плач подкроватного монстра наполнил комнату.

Мрак всполошился и завизжал. Улюлюканье, визжание, крики и бессвязные вопли обрушились на Таффи со всех сторон. Страшно подумать, сколько чудищ тьма породила сегодня… Но потом густой и тягучий голос шикнул — и все тотчас стихло. Только ноздри монстра, как гигантские насосы, всасывали воздух.

— Один… — пробормотал голос. — Один, как праведник среди язычников. И так же безмерно слаб… Тащите его сюда!

Команду исполнили в срок. Тут же послышались голоса, стоны, шлепки языков и топот. Во тьме замелькали бесчисленные силуэты. Чудища подступали. Выпученные глаза, разинутые рты, обгорелая, висящая кусками кожа — все смешалось в бесконечный кишащий поток лиц. Нет, скорее рыл. Поросячьих, волчьих, кошачьих и даже человечьих… Уродливых и исковерканных.

— Прочь, пугало! — крикнул Таффи.

И ткнул кого-то мечом в глаз. Когтистые кривые лапы сунулись со всех сторон. Одна стиснула плечо, но Таффи стряхнул ее и проткнул острием. Щит взметнулся в воздух, в дерево вонзились когти. Кто-то старательно тянул щит, но Таффи пересилил. Взмах меча — рука отвязалась.

Секунда — передышка.

И снова — руки, когти, лапы, морды и десятки глаз, красных от злобы. Таффи, как маленький волчок, крутился, без устали вращая меч и вскидывая щит. Вой окружал его танцующим вихрем. Таффи не ведал о времени, о количестве врагов…

Но не отступил.

И тогда с каждой секундой удары становились реже, щупальца и глаза таяли во мраке. Тьма поспешно убегала — раны зализывать. Пользуясь затишьем, Таффи перехватил покрепче меч. Он едва не выскользнул.

Секундную тишину сразу же нарушил тягучий ленивый голос:

— Уже много лет слухи о тебе щекочут мои уши, Таффи-защитник. Наслышан, наслышан… Говорят, ты похож на маленькую бешеную крысу, загнанную в угол. Знаешь, как умеет драться крыса? Порой даже коты терпят от нее пораженья. Но — порой…