Скажи, что клянешься
Шрифт:
«Все, везде напоминает ей музыку. Она физически неспособна не думать о песне, независимо от ситуации. Это странно, но к этому привыкаешь». Кэмерон смеется.
Мой рот открывается. — В этом нет ничего странного, придурок.
Ной в замешательстве смотрит то на Кэма, то на меня.
Кэм закатывает глаза, и я становлюсь более застенчивым. «Я сказал, что ухожу, ты предложил проводить ее домой, и в ее голове прозвучала мисс Тханг…?» Она смотрит на меня, выжидающе приподняв
Я слегка смеюсь, пытаясь успокоить нервы, прежде чем запеть фальшиво. «Если ты доберешься туда раньше меня, не жди меня…»
"Видеть." Кэм улыбается Ною. "Что. Песня не имеет ничего общего с тем, что мы делаем. На самом деле, это чертовски грустно, и она меняет слова, когда это необходимо, но спусковым крючком послужило то, что я иду домой». Она пожимает плечами. «Странно, но все Ари».
Ной смеется и скрещивает руки на столе, его бицепсы напрягаются, когда он наклоняется вперед, ловя мои карие глаза своей безумной синевой. «Раньше ты ухмыльнулся и отвернулся, когда Трей поставил кувшин…»
Моя улыбка широкая, я удивлен, что он это заметил. «Вы когда-нибудь видели Гриза?»
Он кивает, его глаза полны удивления.
«Во время танца Дуди, Сонни и Путзи сбрасывают штаны перед камерой».
Он слегка качает головой, не совсем понимая, что я записываю, но мой давний партнер по кино рядом со мной начинает сходить с ума.
Я смотрю на нее, и мы вместе низким баритоном поем «Голубой муоон».
Ной откидывает голову назад и смеется, его голубые глаза с каждой секундой становятся ярче.
Я ухмыляюсь, беру полный стакан свежего свежего «Блю Мун», готового из-под крана, и делаю большой глоток.
Ной кивает, откидываясь спиной на сиденье, его глаза не отрываются от моих, никогда не теряют своей напряженности. «Вперед, ребята. Она у меня есть.
Выглядя неуверенно, Кэмерон поворачивается ко мне.
Сегодня первый вечер, когда я решился выйти из дома, поэтому я знаю, что она обеспокоена тем, что я не вернусь с ней, но один взгляд, и она знает, что мне нужно остаться.
Она кивает, поднимаясь на ноги. — Для протокола: если Мейсон взорвет мой телефон, разыскивая тебя, я тебя полностью выдам.
Я смеюсь, кивая. — Это справедливо, но я готов поспорить, что он уже изрядно устал.
«Как будто Мейсон Джонсон может достичь такого уровня пьянства, что у него исчезнет потребность знать, где находится его драгоценная сестра-близнец и что она делает».
«Учитывая, что он понятия не имеет, что я сейчас с тобой, я бы сказал, что у нас все в порядке».
«Если ты так говоришь, я все равно брошу тебя под автобус, если до этого дойдет!» Она посылает мне воздушный поцелуй, и они уходят.
Смеясь, я смотрю, как они исчезают, прежде чем снова повернуться вперед и обнаружить, что Ной,
Я позволила ему, не отодвигаясь и не уклоняясь от его задумчивого взгляда.
Наконец он вздыхает и откидывается назад, на его губах появляется грустная улыбка.
— Ты спала с ним. Его тон низкий, нежный и уверенный.
Мой рот открывается, отрицание вертится на кончике языка, но слова так и не приходят, правда каким-то образом отмечена в его взгляде. Как будто я даже пытался солгать, он бы это знал.
Так что я не знаю.
Я киваю.
Что-то неразборчивое проносится над ним, и его медленный кивок следует за моим, как и его узнавание. — Он причинил тебе боль.
Я опускаю подбородок, втягиваю его и глубоко вздыхаю, затем смотрю вверх. Что-то в откровенном выражении лица Ноя заставляет меня рассказать обо всем, что я держал в себе последние несколько месяцев, о вещах, которые я не хотел рассказывать Кэмерон, потому что не хотел, чтобы она случайно приняла чью-либо сторону. Ей было достаточно тяжело видеть, как изменилось во мне лето.
Поэтому, когда Ной просит меня начать с самого начала, и я чувствую его искреннее желание понять, именно это я и делаю.
Я рассказываю ему о нас, детстве, и о нашем взаимодействии. Я вспоминаю, как на нашей с Мейсоном вечеринке по пятнадцатилетию Чейз избил парня, который подарил мне мой первый поцелуй, сказав, что он засранец, который этого не заслужил, а затем не разговаривал со мной две недели. Я рассказываю, как в вечер нашего выпускного вечера Чейз напился и обнял меня на танцполе, подпевая «Always Be My Baby» в исполнении Дэвида Кука… и все это для того, чтобы выдать меня, когда Мейсон вернется.
Я рассказываю ему, как с годами мои чувства стали сильнее, чем я предполагал, и я сидела, как наивная девочка, которой я явно была, ожидая, пока Чейз поймет, одновременно объясняя взгляд Мейсона на все. Я не упускаю никаких подробностей нашего пребывания в пляжном домике, кроме нашего сексуального опыта, ни реакции Мейсона, ни реакции Чейза.
Я излагаю все это, и ни разу меня не охватывает чувство осуждения или жалости со стороны человека, стоящего передо мной. Это странное чувство комфорта.
«Я имею в виду, что предыдущая ночь была тяжелой, мы были психически расстроены и измотаны, так что, думаю, мне следовало знать лучше, но я не думал о том, что произойдет позже. Даже если бы я это сделал, в тот момент это ничего бы не изменило». Я бы ни в коем случае не отступил. Не так, как Чейз смотрел на меня в ту ночь; он действительно видел меня, и хотя это длилось недолго, я всегда буду видеть его отчаянный взгляд, его видимую потребность во мне. Я никогда не забуду желание в его глазах той ночью.