Скажи, что любишь меня
Шрифт:
В офисе редакции все готовились к Новому году. Туда-сюда сновали с подарками многочисленные сотрудники, шли последние утверждения первого январского номера журнала в новом году. Менеджеры обзванивали контрагентов, бухгалтерия обмахивалась стопками листов будущего годового отчета, а Поль стоящий посреди этого безобразия со стаканчиком кофе радостно всплеснул руками прямо перед лицом недовольного Влада, воскликнув:
— Яра!
Блондин закатил глаза, снимая с плеча сумку, окидывая стоящего рядом Кириченко насмешливым взором, вскинув брови.
— Что? — поинтересовался с ленцой, на глазах у задохнувшегося помощника фотографа принимая из рук Поля стаканчик, отпивая карамельный латте. И тут же поморщился от сладости,
Не глядя, вручил кофе обратно Владу, который от возмущения чуть не подавился насмерть воздухом, возопив с визгом:
— Тасманов, совсем обнаглел?!
Ответом ему был лишь полный иронии взгляд да чуть приподнятая бровь. Повернулся к Полю, спрашивая:
— В вашей тусовке голубых самцов, его снова опустили до уровня нижнего безмолвного бревна?
Петр Жилин или Поль Жульен, как сейчас называл себя именитый фотограф, только глаза закатил, махнув худенькой ручкой, одергивая свитер с оленями и хватая Ярика за руку.
— Пошли, ты нужен мне для отбора снимков. А ты Владик, — оглядел застывшего помощника, затем покосился на белый с зеленым стаканчик Старбакс в руках парня, вздохнув:
— В общем, сходи еще за кофе. Один черный, без сахара для Ярослава, — пока Владик покрывался пятнами, Тасманов тихо хохотал, шагая прямо к студии. По дороге уже стягивал куртку, как неприятность выплыла сама в лице Ноны в обтягивающем стройную фигуру темно-коричневом платье из плотного шелка. Стук металлических набоек ее шпилек по мраморному полу офиса редакции разнесся, предрекая всем повинным головам несчастья. Замер каждый менеджер, тем не менее, продолжая говорить в трубку с партнерами, бледнея на глазах, стоило недовольной начальнице появиться в обзоре огромного офиса заставленного столами и разделенного лишь полупрозрачными перегородками. Там, где сотрудники прятались за закрытыми дверьми помещений, задрожали, ведь каждое пространство в огромной редакции просматривалось камерами, а Ноне могло взбрести в голову явиться даже в бухгалтерию с проверкой, особенно, если владельцам журнала вздумалось накрутить ей хвост.
— Тасманов, — голос женщины был полон едва сдерживаемой злости, а все вокруг замерли точно мышки, наблюдая, как главная кошка нетерпеливо постукивая носком дизайнерской туфельки, нетерпеливо смотрит на своего любовника. Ни дать, ни взять — Снежная королева дергала поводок своего Кая. Все прекрасно знали, какие их связывали отношения, в конце концов, никто не осуждал, хотя многие искренне не понимали Ярика и для чего он по-прежнему здесь делает.
— Нона Леопольдовна? — повернулся всем корпусом, натянув на лицо вежливую улыбку, а сам успел отметить увядающую красоту женщины. Она так старалась ее скрыть, хотя возраст выдавали и морщины в уголках глаз, уже не молодые руки, даже шея. Все кричало, что перед ним дама не первой свежести и почему-то раньше он этот факт игнорировал. Как вечно поджатые в недовольстве губы да взгляд загнанной усталой от жизни одинокой женщины. Той, что погрязла в интригах, играх гламурного общества совершенно потерявшись в нем. Взгляд, отличный от прямого синего взора, с которым на него смотрела Рая.
— Зайди ко мне, — приказала коротко, Ярик же вздохнул, передавая сумку Полю, сочувственно похлопавшего его по плечу.
— Держись, Тасманенок, она в последнее время рвет и мечет, — шепнул, пока сам блондин решительно двинулся следом за редактором журнала, пересекая офис под настороженные взгляды. Путь закончился у кабинета с красивой глянцевой табличкой. На черном фоне золотыми буквами с теснением имя и должность. С минуту любовался, пока не очнулся от окрика:
— Ярослав!
Выдохнул воздух из легких, заходя внутрь просторного светлого кабинета с панорамными окнами в пол, выходящими прямо на Останкинскую башню да многочисленные офисные здания большой столицы. На
— Не трогай меня!
Она удивленно замерла, непонимающе хлопая глазами, а после усмехнулась, опустив руки, пытаясь собрать остатки женской гордости после сокрушительного отказа.
— Это из-за той дурочки, с которой ты сейчас трахаешься? — хрипло рассмеялась, запрокидывая голову, складывая руки на груди. От упоминания Раисы из уст Ноны стало как-то неприятно. Будто что-то единственное светлое в его никчемной жизни пытаются извалять в грязи. Злость прокатилась по телу сокрушительной волной, сжал зубы так, что те едва не хрустнули.
— Рот свой закрой, тебя вообще не должно касаться, где я и с кем, — огрызнулся Тасманов, сжимая кулаки, наступая. Нона прекратила хохотать, отшатнувшись, однако в глазах все равно блеснули искры похоти. Она осторожно коснулась ладонями свитера парня, видневшегося в полах расстегнутой зимней короткой крутки, и скользнула ими ниже, пока он не перехватил запястья, сжав до боли, отбрасывая в сторону. Голубые глаза сузились, сам же Ярик чуть наклонился, процедив:
— У нас с тобой договор: ты не лезешь в мою жизнь, я не выношу всю твою грязь на радость обществу. Что тут непонятного Нона?
Ее прямо от ярости затрясло, стоило этим словам сорваться с губ Ярослава. А еще на ее холеном лице отразилось нечто такое, что можно было бы даже принять за боль. Почти физическую, такую сильную, что ранила сильнее любого удара. Боль от безответной любви. Когда открыла рот, прямо зашипела:
— Да не протянешь ты с ней, Тасманов. Сам все испортишь и прекрасно это знаешь! Только я, слышишь меня?! Только. Я. Тебя. Понимаю! — голос сорвался на отчаянный истеричный крик, отчего Ярик шагнул назад, игнорируя попытку вновь схватиться за него. В глазах женщины появились слезы ненависти, отчаяния и тоски, но их он тоже проигнорировал, не желая вступать в полемику.
— Это решенный вопрос. И не вздумай даже лезть к Раисе, поняла меня? — жестко проговорил, шагнув обратно к двери и схватившись за ручку.
— Она бросит тебя, Ярослав, — горько бросила напоследок ядовитые слова, цепляя, вытаскивая наружу своими ржавыми крючками самые большие страхи Тасманова. Показывая на свету их отвратительную форму, подпитывая каждый своей отравой, позволяя разрастись до невероятной степени. — Уйдет к другому, потому что тебя любить невозможно. Только я могу это делать. И сколько бы ты не бегал, все равно вернешься. Прибежишь обратно, брошенный и одинокий. Любви захотел?! — Ярик не выдержав, распахнул двери, бросившись на выход, не обращая внимания на испуганные взоры отпрянувших от двери людей, шагая в сторону студии.
— Не будет у тебя любви. Никогда, нигде и ни с кем! Ты навечно будешь принадлежать мне, как бы ни пытался уйти!
И что самое страшное, в какой-то момент Ярослав Тасманов понял, что доля истины в словах Ноны есть. Сотни раз пытаясь уйти, всегда возвращался. Можно ли перебороть свои страхи, выбравшись из ледяного кокона, которым себя окружил или судьба у него такая: навечно блуждать в холодной тьме?
Глава 24 — Этюд в черно-белых тонах