Скажи, что любишь
Шрифт:
– Ну будет тебе, не стоит смотреть на вещи так мрачно.
Очевидно, Алекс решил изменить ее настроение.
– Скажи, чем бы ты хотела сегодня заняться?
– Заняться? – Стефани казалось, что она возвращается откуда-то издалека. Страх, по-прежнему державший ее мертвой хваткой, не исчез. – Мне нечем заняться, мне нельзя выходить из дому.
– Не надо сдаваться на милость врага без борьбы, – упрекнул ее Алекс. – Я же обещал, что позабочусь о тебе. Ты не можешь прятаться здесь всю жизнь. Тогда этот мерзавец победит. Итак, давай сначала подумаем,
– Правда? – На лице девушки мелькнула улыбка. – Знаешь, мне нужна одежда, моя одежда. Мне смертельно надоели эти джинсы и майки. Жара! Я хочу надеть платье или шорты. Поедем ко мне и возьмем что-нибудь из одежды? Пожалуйста!
Стефани умоляюще посмотрела на телохранителя.
– Женщина всегда остается женщиной!
– Алекс рассмеялся, и девушке стало тепло от его улыбки. – Этого следовало ожидать. Я ей предлагаю весь мир, а она выбирает одежду.
На этот раз в его насмешке не было язвительности, его юмор казался добрым, и Стефани с удовольствием ответила улыбкой на его улыбку.
– Поверь, если ты носишь одни и те же джинсы и пару маек почти две недели, тебе непременно захочется сменить гардероб! Это не от кокетства, а от элементарных требований гигиены.
– Все в порядке, можем ехать.
Алекс продолжал широко улыбаться.
– Отлично. Дай мне только пару минут. Мне нужно развесить белье из стиральной машины.
– Если бы кто-то мне рассказал, я бы этому не поверил.
Алекс стоял посреди уютной гостиной в квартире Стефани и в недоумении оглядывался по сторонам. Видимо, он не ожидал, что квартира его подопечной окажется похожей на шкатулку, забитую любимыми вещами. Наблюдая за ним, Стефани не могла удержаться от торжествующей улыбки.
– Ты ожидал совсем другого, правда?
– Это мало напоминает замок Ливингтона. – Алекс постарался скрыть удивление.
– Да, это скорее дворец Стефани, совсем другое дело, – согласилась девушка.
– А что твой отец думает обо всем этом?
– Алекс подошел к полкам у окна. Огромными руками он стал осторожно брать одну за другой раковины, лежащие над книгами.
– О, папа ненавидит мою квартиру. – Стефани одним жестом обвела окружающую обстановку: книги, пластинки, светлые обои, всякие пустяки и мелочи, купленные во время поездок за рубеж, множество фарфоровых кошечек, стоящих на отдельной полке, как и в ее комнате в доме у Джефри. – В общем-то, папин стиль элегантен, непретенциозен… только самое необходимое.
– Я думал, у вас одинаковый вкус, пока не увидел кошек в твоей спальне.
– Так думает большинство. – Голос Стефани слегка задрожал. Чувство протеста, испытанное ею во время вторжения в ее комнату в доме отца, все еще жило в сознании девушки. – Видимо, потому что мы с отцом очень похожи.
– Да, у вас одинаковые холодные голубые глаза и светлые волосы. Создается впечатление, что вы оба замкнуты, неприступны, надменны.
Их взгляды на секунду встретились. На этот раз в глазах Алекса невозможно было ничего прочесть.
– А ты напоминаешь мне русалку, сидящую на камне на берегу моря,
– Ты думаешь о русалках как о чем-то зловещем? А я всегда воображала себя Русалочкой из сказки Андерсена. Ну помнишь, той, что предпочла умереть, чем нанести вред любимому.
– И такую чепуху мы читаем детям на ночь. – Алекс сделал гримасу.
– А ты смог бы так поступить? – вдруг спросила Стефани, пытаясь отвлечься от внезапно возникшего у нее волнующего образа Алекса, читающего ребенку на ночь сказку. – Ты бы пожертвовал собственным счастьем ради другого?
Сначала девушке показалось, что он не ответит на ее вопрос. Глубоко вздохнув, Алекс осторожно взял в руки одну из особенно красивых раковин и долго крутил ее в своих сильных пальцах.
– Если бы я любил кого-то по-настоящему, я бы не стал раздумывать, – наконец твердо заявил он. – Я бы сделал все, что в моих силах, лишь бы не видеть боли близкого человека. За любимую женщину я отдал бы жизнь…
В его речи отсутствовала бравада. Хингис говорил совершенно искренне, и Стефани почувствовала, как у нее дрогнуло сердце от фразы: «За любимую женщину я отдал бы жизнь…» Она помнила его заявление ее отцу, что он пожертвует жизнью ради ее защиты.
«Если бы я любил…» – сказал Алекс. Ясно, что он пока не встретил такую женщину, но как только встретит…
Вдруг Стефани испытала огромное чувство зависти к этой пока неведомой женщине, которая когда-нибудь завоюет сердце Александра Хингиса, и подумала: а способна ли она сама внушить кому-нибудь подобное чувство? Только в этом случае она согласится выйти замуж. Ибо всю жизнь у нее перед глазами пример неудачного брака ее родителей, и рисковать с замужеством она не собиралась.
– Пожалуй, я пойду и соберу вещи.
– Торопиться ни к чему. – К радости Стефани, Алекс тоже решил сменить тему. – Я приготовлю нам что-нибудь поесть, пока ты разберешь накопившуюся почту.
Он кивком показал на стопку писем, лежащих на столе. Когда они пришли, Алекс собрал письма с коврика у входной двери.
Стефани была весьма благодарна своему телохранителю за поддержку. Возможно, самым страшным из совершенного маньяком стало то, что она теперь боялась находиться в собственном доме. Каким-то образом Алекс почувствовал это. Когда они подошли к дому, он взял ключ из рук застывшей у двери Стефани, первым вошел в квартиру, чтобы проверить, все ли в порядке, и только после этого позволил девушке переступить порог.
Она заметно занервничала, увидев знакомую обстановку, мгновенно пробудившую тягостные воспоминания о терроризировавших ее телефонных звонках, письмах и посылках, о ее взвинченном состоянии, которое стало постепенно проходить от постоянного присутствия Алекса.
– Тебе чай или кофе, а может, воды? – спросил, направляясь в кухню, Алекс.
– Загляни в холодильник, там, по-моему, есть лимонад. – Говоря это, Стефани просматривала пачку писем и морщила нос, не находя ничего интересного. – Счета, выписки из банковского счета, всякая чепуха… О, Алекс!