Скажи что-нибудь хорошее
Шрифт:
– Я пришлю ребят. Картину заберут, так что ты можешь попрощаться с шедевром. И кстати, думаю, ты очень дорого его продал! Можешь гордиться.
Последние слова он произносил уже у выхода.
Ребята явились за картиной как раз в тот момент, когда Левушка с супругой, не говоря друг другу ни слова, сели ужинать. Вынос портрета состоялся прямо на глазах у оригинала. Девушка молча провожала картину глазами, в которых застыли боль и горечь. Когда пацаны ушли, она лишь спросила:
– Ты продал меня?
– Прости, милая. Мне предложили такую цену, что я не смог отказаться. – Лев Игоревич потупил взор. – Но я напишу другой – лучше, намного
– Теперь уже не знаю… – Она встала из-за стола, вышла из комнаты, точно под гипнозом, накинула пальто и ушла на улицу. Хотелось вдохнуть свежего воздуха и забыть все, что произошло за последние два дня. Женщина, ежась от прохладного воздуха, медленно побрела по освещенной разноцветными гирляндами лампочек тропинке. Ей хотелось идти так вечно, ни о чем не думая, ничего не помня, не зная ни прошлого, ни будущего…
– Эй, чего нос повесила? – На ее плечо легла мощная рука. – Убедилась?
Девушка всхлипнула и кивнула.
– Ну не реви. Я знаю, как лучше. Пойдем. – Он легко подхватил ее на руки и без труда донес до своего дома.
– Ну вот, – Матвей поставил ее на пол, – теперь это – твой дом. Навсегда! Ты поняла? – Он взял девушку за подбородок и улыбнулся, встретив доверчивый и теплый взгляд. – Идем к камину, погреемся.
Пламя успокаивало и расслабляло. Она почувствовала себя намного лучше; почему-то здесь, у Матвея, ей было гораздо уютней и спокойней, чем там, дома. «Как странно, – подумалось ей, – почему-то тот дом кажется уже совсем не домом, а каким-то случайным, временным пристанищем». Она смотрела на свой портрет, который расположился прямо над камином.
– Видишь, теперь ты со мной навсегда! – сказал Матвей, перехватив ее взгляд и нежно, очень осторожно поцеловал в губы.
Евгения даже не представляла себе, какой бывает настоящая, огромная, трепетная и всепоглощающая любовь. Они с Матвеем будто родились друг для друга: они могли разговаривать глазами и даже мыслями, им никогда не бывало скучно, каждый отдавал другому себя целиком, и если бы кто-то попытался разлучить их, это означало бы только одно: разрушить цельный идеальный шар, созданный Творцом как образец совершенства.
Левушка не давал поводов беспокоиться о нем: через три недели после ухода Евгении в доме художника на хозяйских основаниях поселилась другая студентка, которая, наверно, тоже хотела, чтобы сам ректор художественной академии написал с ее помощью лучшую в жизни работу. При встрече соседи вежливо раскланивались и не проявляли никакой враждебности. А через несколько месяцев у Жени стал заметен аккуратный овальный животик, в котором поселился малыш. Матвей, узнав о беременности, подарил Евгении первую в ее жизни машину: белый «мерседес». Это время стало самым счастливым в жизни девушки: она будто светилась изнутри, оделяя встречных счастьем и радостью. Малыш, который рос в животе, постепенно завоевывал Евгению. Если сначала Матвей был несказанно рад, что у него появится ребенок, то по истечении трех месяцев в корне изменил свое отношение. Он понял, что теряет Женину любовь. Бороться за бабскую любовь Матвей не привык. Он просто замкнулся и обрастал негативом. Мотя презрительно наблюдал, как Евгения носится со своим животом, отталкивая его, Матвея, когда он хотел просто приласкать Женю, посидеть в обнимку у камина, как бывало раньше. Они переставали быть единым целым, идеальный шар начал разрушаться. Матвей очень переживал, он похудел и стал раздражительным, срывался
Счастливая Женя, казалось, ничего не замечала. Она жила только своим будущим ребенком и сознательно отрешилась от всякого негатива. Он и родился – веселый, очень шустрый, здоровый пацан, которого давно уже назвали Пашкой. Матвей, казалось, оттаял, глядя на беззащитное горластое малюсенькое создание, но со временем вновь вернулся в состояние замкнутой неприступности и даже злости. Женя, уставшая от домашних и материнских хлопот, иногда присаживалась рядом и, гладя Матвея по голове, приговаривала:
– Потерпи немного, любимый, парень подрастет, я снова буду с тобой.
Матвей раздраженно отстранял ее руку и бубнил:
– Когда оно пройдет, это время? Смотри на него: он как шило вертится, покоя ему нет…
Евгения виновато улыбалась.
– И правда как шило…
Как-то раз, сидя в своей привычной позе у камина, Матвей принял решение: он больше не будет переживать. Он вернет ту жизнь, к которой привык, ему никто не помешает жить, как он хочет. Ему слишком дорогой ценой достался счастливый билет, чтобы из-за бабы все потерять. На следующий день Матвей собрал в доме огромную компанию, и загульная жизнь вернулась в его дом и в поселок «Живописный». Пауза была довольно долгой, поэтому сонные жители дружно вздрогнули при звуках фейерверка.
Женя сначала блистала среди гостей в ярко-синем шелковом платье, бриллиантовых серьгах, кольцах и колье. Когда пришло время укладывать ребенка спать, она деликатно намекнула Матвею, что гости могут быть свободны. Изрядно выпивший Мотя вдруг заорал:
– Это ты можешь быть свободна! И Шило свое с собой прихватить! – Он неприятно загоготал пьяным, некрасивым смехом и, глядя сквозь Евгению, потянулся за новой порцией виски.
Женя ушла в комнату к Пашке, уложила его к себе под бок и, напевая «придет серенький волчок», забылась беспокойным сном.
48. Георгий
Счастливая троица добралась домой только поздним вечером. Пашка с Валюшей ополоумели от любви и глазели друг на друга, вызывая удивление Кирюшки и неоднозначные комментарии.
– Мам, а почему ты все время улыбаешься?
– Все хорошо, сынок…
– Мам, а почему Павел все время улыбается?
– Все хорошо, сынок…
– Мам, а почему вы все время смотрите друг на друга и улыбаетесь?
– Все хорошо, сынок…
Дальнейшие вопросы, похоже, были риторическими. Кирюха успокоился и устроился в телеге поудобней. По крайней мере, пока Павел рулил лошадью, они не могли смотреть друг на друга и странно улыбаться.
Лошадка по кличке Дуся спокойно бежала рысью знакомой дорогой, словно понимала, что возвращается домой. Пашка чувствовал себя окрыленным и всесильным. Откуда-то вдруг появилась уверенность, что все будет хорошо. Ему не хотелось думать о будущем в деталях, он просто выполнял функции извозчика и терпеливо ждал, когда Дуся привезет их к Георгию.
Из телеги выбрались суетливо, словно спешили скорее попасть домой, вернувшись из дальней поездки. Все трое наперегонки побежали к крыльцу, у каждого была своя веская причина. Пашка должен был увидеть Женю и убедиться, что с ней все в порядке; Валюша рвалась извиниться перед Георгием за внезапный отъезд и глупое спонтанное поведение, а Кирюха изо всех сил мчался в туалет.