Скажи это Богу

Черникова Елена Вячеславовна

– Я - Алина, - сообщила писательница, протягивая другую чашечку профессору.

– Спасибо, не буду, - процедил он.

– У вас очень красивое платье, - сказала Тима, направленно, сосредоточенно разглядывая Алину глазами.

– Тима...
– прошептал окаменевший профессор.

– Спасибо, Тима, - радостно ответила Алина.
– Мне тоже нравится. Вчера купила. И туфли.

– Да, вижу, - сказала Тима, переводя взгляд на туфли.

– Тима, - чуть громче сказал профессор.
– Спасибо за кофе. Мы работаем. Ты не хочешь пойти к себе?

– Спасибо, не хочу, - как ни в чем

не бывало ответила девушка.
– Мне здесь очень нравится. Какой симпатичный камин!

– Тима, ты меня слышишь?
– спросил доктор.

– Да, конечно, - беззаботно ответила она, погладив свои уши.

– Доктор, зачем вы прогоняете Тиму?
– поинтересовалась Алина.
– Посидим втроем, так даже лучше...

– Так хуже, - не выдержал профессор и скомандовал: - Тима, пойди, пожалуйста, в свою комнату!

– Я же не хочу!
– повторила Тима, и в ее голосе вдруг опять мелькнули незабвенные хрипловатые обертоны.

– А мы вместе пойдем, ладно?
– Алина допила кофе и поднялась.
– Возьмете меня с собой, Тима?

– Прекратите, Алина!
– крикнул профессор.
– Вы не дома! Что вы себе позволяете!

– Я - не дома?
– удивилась Алина.
– Напротив, я чувствую себя очень даже дома. И еще сильнее почувствую у Тимы. Уверена.

– О, конечно!
– подхватила девушка.
– Пойдемте ко мне. Я вам рыбок в аквариуме покажу. Там есть одна синенькая рыбка с золотистым хвостиком, чем-то на ваше платье похожа.

Слышать сей диалог профессору было невмоготу, но деваться уже было некуда. Все ситуации вышли из-под контроля, Тима говорила, видела, своевольничала, - одного этого было достаточно, чтоб сойти с ума, но Алина еще и подыгрывала ей, словно знала все. Словно понимала, что сегодня лучший способ дожать профессора - это объединиться с Тимой, в чем угодно объединиться - и разрушить последнюю линию тайной обороны хозяина. И тогда он сказал, вставая:

– Рыбок посмотрим вместе.

Процессия двинулась в комнату Тимы.

С первого взгляда профессор заметил, что в комнате что-то изменилось. Пока дамы перешучивались, склонившись над аквариумом, он огляделся.

Утреннее платье, в котором девушка судьбоносно сходила в супермаркет, аккуратно разложено на кровати. Вечно задернутые тяжелые гардины на окнах теперь открыты, и в дом льется прямой солнечный свет, и блики прыгают по мебели. И вот луч ударил в зеркало на стене - откуда здесь зеркало? Здесь никогда не было никакого зеркала! А оно есть.

Он подошел, всмотрелся. Это старинное зеркало, давным-давно найденное докторовой женой еще в той заповедной деревне, где росла девочка-найденыш. Как вы помните, в деревне было только четыре обитаемых дома: три стариковских и профессорский. А в одном из заброшенных, куда жена однажды зашла из любопытства, на полу лежало дымчатое зеркало в резной раме красного дерева, неизвестно как сохранившееся в общей разрухе. Женщина забрала чудесный предмет к себе, позже перевезла в город, а потом повесила его в простенок и за?крыла гардинами. Сейчас профессор вспомнил, что зеркало все годы провисело именно здесь, но никогда не открывалось. И никогда не раздвигались гардины!

И вот все это случилось: окна обнажены, льется свет, блики прыгают и отражаются

в зловеще обнаженном зеркале. Значит, Тима прозрела по-настоящему? Простыми человеческими глазами? А жена знает? А может, это именно жена открыла окна и зеркало? Может, это и повлияло на Тиму? Нет, глупости. На Тиму никогда не влиял простой солнечный свет. Да и гардины-то всю дорогу висели здесь только для того, чтобы никто не мог увидеть именно Тиму, когда профессор ворожил над нею кристаллами, благовониями и когда давал свои задания - рассматривать клиентов на любых расстояниях.

Так. Лаборатория-келья разрушена. Теперь это обыкновенная комната обыкновенной девушки, у которой теперь работают обычные органы восприятия, что было нереально и что все-таки произошло сегодня. Ему стало очень страшно. Чудеса - по его мнению - должны происходить как-то иначе. Чище. Как в старинных книжках. И в другом направлении.

– Поворкуйте, а я скоро вернусь - сказал профессор и услышал: "Не беспокойтесь", - сказала Алина, "Не торопитесь", - подбавила Тима.

С тяжестью в сердце профессор покинул комнату и по?мчался искать жену.

Она сидела на кухне и мирно беседовала с поварихой.

– Пойдем, - сказал профессор, по горло сытый на сегодня мирными переговорами среди женщин, никогда ранее не общавшихся вне рамок и законов, учрежденных лично хозяином.

Жена вышла в коридор. Ни малейшего беспокойства не было в ее лице. Казалось, только обсуждение обеденного меню с поварихой - единственное, чем заняты мысли этой женщины.

– Ты уже знаешь?
– спросил профессор.

– Да, - тихо ответила жена, - я хотела сказать тебе, но ты же сам сказал, что важная клиентка.

– О Господи, - простонал профессор - и ощутил новый удар в солнечное сплетение.
– Ах да... Что случилось, расскажи быстро! Тима с этой важной клиенткой рыбок в аквариуме рассматривают! Как это произошло? Я ушел работать, ты осталась со спящей Тимой, что было дальше?

– Она проснулась и прямо посмотрела на меня. Глазами. Это было необычно и очень приятно. И говорит - мама. А потом она встала - я ничего не сделала, я пальцем к ней не прикоснулась, - она открыла шкаф со своей одеждой, тщательно пересмотрела вещи, выбрала джинсы с блузкой, переоделась, потом подошла к окнам, откинула гардины, потом обнаружила зеркало в простенке и стала разглядывать себя. Я сидела и боялась пошелохнуться. Это же счастье! Я поняла, что она излечилась полностью, и сердце мое билось сильно... Она повернулась ко мне и сказала, что хочет подарок к какому-нибудь празднику - музыкальный центр и много-много разных записей, особенно Моцарта.

– Центр?! Моцарта?!
– воскликнул несчастный доктор.
– Кто ей Моцарт? Она слова такого не знает!!!

– И я не поняла, - оправдывающимся голосом ответила жена.
– Она и про музыку, кажется, никогда ничего не знала, хотя, впрочем, надо вспомнить...

– Уж вспомни!

– А ты не рад?
– удивилась жена. До нее наконец дошло странное смятение мужа, но она не могла его понять.

Ребенок-то прозрел. И глухота тоже закончилась. Праздник!

– Ладно, потом поговорим.
– Профессор откашлялся.
– Я вернусь наверх, досмотрю это кино, а потом поговорим, потом, когда...