Скажи это Богу
Шрифт:
А сотни лет спустя уроженец тех же мест Апулей написал первый в истории литературы мистико-философско-эротиче?ский роман "Метаморфозы, или Золотой Осел". Да что же за местность такая, этот Карфаген? И почему - действительно - он вызывал такие чувства, что его надо было разрушить? Зависть? Но вряд ли варварски настроенный римлянин читал Ганнона, чтобы ревновать к славе первооткрывателя. Недавно мне стало казаться, что все издевательства истории над великим и богатым городом вытекали не только из желания древних геополитиков захватить удобное побережье.
Мне почудилось, что так проклинает свой утраченный рай падший ангел...
И
Нет. Побаиваюсь.
Влюбленные в мужчин женщины! Влюбленные в женщин мужчины! Будьте беспредельно внимательны друг к другу - в исторические времена особенно. И тогда мы все-все найдем друг друга. Да и Землю спасем.
...Ух, какой поросячий визг! Какой же надо было быть дурой! Сама себе все и предсказала!..
(Конец Приложения 1)
Приложение 2
Счастливый Робинзон
Даниель Дефо прожил семьдесят лет (1661-1731). Робинзона он впервые выпустил в свет весной 1719 года. Прозорливость профессионального разведчика подсказала автору, что успех романа будет колоссальным и обессмертит его имя, причем при жизни, то есть он успеет узнать буквально, что каждый говорит о нем. Практичность журналиста (а точнее, едкого памфлетиста) подсказала ему, что читатель возжаждет чего-нибудь вроде "Робинзон-2", поэтому в конце книги он опубликовал план будущего продолжения.
Он был в высшей степени занятной личностью, этот сын мясника по фамилии Фо. Прибавка "Де" появилась, когда будущему писателю было уже сорок лет от роду. Легенда гласит, что псевдоним родился из подписи: D. Foe. То есть Daniel Foe. "Даниеля" он оставил, а фамилию сделал более звучной, звездной, в ней проявлен артистизм его не?обычной натуры и, конечно, явная претензия на другой социальный уровень. Намного выше врожденного.
История создания Даниелем Дефо разветвленной, отлично организованной, превосходно законспирированной службы за?служивает отдельного рассказа. Вкратце сведения о ней присутствуют и в открытых источниках, но на них крайне редко ссылаются, потому, я так думаю, что исследователи с большим трудом усматривают связь между образом умного автора-разведчика - и ворохом несу?светных глупостей, прилепленных к образу книги ее первыми же читателями-критиками. Да и вторыми-десятыми-сотыми тоже.
Глупость первая. Борьба человека с природой, покорение природы, подчинение ее себе. Это очень глупо.
Следует вспомнить, что основным прототипом Робинзона принято считать подлинного шотландского моряка - беднягу Александра Селькирка, поссорившегося с капитаном корабля и высадившегося на необитаемом ост?рове в Тихом океане, где провел четыре года и четыре месяца, покуда не был подобран английским кораблем под командованием известного путешественника Вудса Роджерса. Да, была такая известная история, и не только эта. Литература о путешествиях и приключениях к моменту рождения Робинзона уже насчитывала века. Почему же именно роман Дефо, в отличие от множества подобных, обретает такую силу, что становится бессмерт?ным?
А потому, что речь в романе идет об авторе, что и придает этому аллегорическому произведению страстную искренность. Душа Дефо полностью обнажена именно здесь, в истории странника-отшельника, повелителя своей земли (тут исследователи начинают обычно лепить про буржуазный строй и феодализм с пережитками рабовладения, воплощенными в образе Пятницы). Читатели,
Автор - руководитель секретной службы, снабжавшей министра Роберта Харли, спикера палаты общин, точнейшими, из первых рук сведениями о настроениях населения в стране, о заговорах и прочем, - такой автор прекрасно понимал, что лишь разгадывание тайн способно вечно разжигать всеобщее любопытство. В подтверждение моей гипотезы (об отсутствии прямой связи между общепринятым прототипом - Александром Селькирком - и образом Робинзона Крузо) задаю себе во?прос: зачем было Дефо в семь раз увеличивать срок пребывания своего героя на Острове Отчаяния - против срока якобы прототипа? Как и сейчас, в восемнадцатом веке писатели чудесно чувствовали разницу между реальным временем и художественным. Если бы речь шла о "борьбе с природой" или, что еще круче, "единоличном прохождении многих стадий в становлении человечества как трудового сообщества", что стало общим местом во всех учебниках, да и все так привыкли думать, - то на всю робинзонаду могли вполне уйти те же четыре года. И впечатление было бы таким же сильным. Герой делал бы засечки на столбе, считая дни; точно так же мог бы возникнуть темнокожий друг Пятница...
Ан нет. Двадцать восемь лет! Кстати, жил даже при деньгах, вынесенных с погибшего корабля наряду с инс?трументами и прочим необходимым для одинокой жизни инвентарем. Деньги тут обязательны. Очень важная деталь.
Двадцать восемь лет. И тот же Пятница - ну почему он, а не она? Чтобы целомудрие читателей-пуритан поберечь? Тоже глупости. Целомудрие читателей ни?сколько не пострадало бы, будь Пятница женщиной. Весь во?прос был бы только в корректном описании их друже?ских чувств - и нормально все обошлось бы. Так называемая половая жизнь Робинзона описана всего в пяти - последних - строчках романа: "Тем временем я сам до некоторой степени обжился в Англии, а главное, женился - не безвыгодно и вполне удачно во всех отношениях, и от этого брака у меня было трое детей - два сына и одна дочь". Все. На этом заканчивается бессмертное произведение. На детях.
Вторая же часть - "Дальнейшие приключения Робинзона Крузо" - и близко не возымела такого успеха, как первая. Потому что... полностью отвечает тем стереотипам, что приклеились к первой части. Тут тебе и "борьба с природой", и приключения, и путешествия аж по трем частям света с заездом в Сибирь!.. И - ничего. Пусто. Такого чтива - много, даже ловко написанного. И никому не интересно.
Следовательно, закрывая вопрос о глупости номер один, мы утверждаем, что реальным прототипом Робинзона был автор; что пребывание на необитаемом острове и хозяйничанье на нем есть аллегория пребывания самого Дефо среди людей и их ничтожных тайн, кажущихся им такими значительными, что за них платят деньги... Описывать природу острова - куда чище и свежее, чем известные автору поступки и замыслы людей.
Теперь о глупости номер два. Современные подрост?ки, начитавшиеся журналов о пользе и даже неизбежности непрерывной, полновесной половой жизни, ехидно задают вопрос: а как же Робинзон за столько лет на острове никого и ни разу? Тут же начинаются пошловатые разговорчики про Пятницу, про любимую козочку, про кошечку, неизвестно от кого окотившуюся, и прочая...
Будь роман не аллегорией жизни автора, а приложением к журналу "Здоровье", таковая постановка вопроса могла бы иметь место, правда, не в приличном обществе...