Скажи герцогу «да»
Шрифт:
Вольно или невольно застрявшие в имении женщины смогут покинуть притон порочного кузена…
Но это на крайний случай. А пока Люк надеялся разузнать как можно больше.
В назначенное время вся компания вышла из дома. Неистовая ярость охватила Люка при виде Грейсона, по-хозяйски державшего Дженис за руку.
«Спокойно, — приказал он себе. — Держись до конца. Не сдавайся».
Люк поймал ее взгляд, но она мгновенно отвела глаза. Без сомнения, происходящее ее не радовало:
Все его существо взывало: спаси ее, вколоти Грейсона в землю, раскидай всех этих сомнительных гостей — кроме миссис Фрайди, конечно, — и забери наконец то, что принадлежит тебе по праву.
Вместо этого он протянул ей руку:
— Позвольте помочь вам, миледи.
Она ничего не сказала, даже не взглянула на него, но когда их руки соприкоснулись, ему показалось, что даже сквозь перчатку он ощутил ее страх, но вместе с тем и твердую решимость быть храброй. Почувствовал Люк и еще кое-что, главное: он ей нужен.
Или ему показалось? Как можно быть уверенным хоть в чем-то, в особенности теперь? Огромного труда ему стоило отпустить эти тонкие пальцы, которые всего лишь прошлым вечером касались его тела, ласкали и возносили на вершины блаженства.
Герцог поднялся в сани с другой стороны и уселся рядом с Дженис. Напротив них расположились лорд Раунтри и мисс Бренсон. Лорд Ярроу ехал в других санях вместе с миссис Фрайди, леди Опал и леди Роуз.
— Все готовы? — крикнул Люк второму кучеру, и тот кивнул.
Колокольчики на санях весело зазвенели, как в Рождество, и Люка всегда радовал их перезвон, однако сегодня эти звуки казались фальшивыми, раздражали. Он, казалось, даже спиной чувствовал Дженис, там, рядом с Грейсоном, а уж когда услышал их негромкий разговор, мир его и вовсе перевернулся вверх тормашками.
Сани буквально летели по накатанной дороге. Пара лошадей, прядая ушами, резво неслась к вдовьему дому. Воздух, сухой и морозный, буквально обжигал, как и разговор за спиной, что причинял Люку неимоверные страдания.
— Куда бы вы хотели отправиться на наш медовый месяц, — говорил Грейсон, — дорогая, сначала: в Париж или в Рим?
Руки Люка сильнее напряглись на поводьях. «Дорогая»! Ха!
Но прежде чем Дженис успела ответить, вмешалась мисс Бренсон:
— А как насчет Бостона? Я могу поселить вас в уютном тридцатикомнатном коттедже с видом на порт.
— Это уже в следующем году, — ответил ей Грейсон. — Я планирую путешествовать с молодой женой по всему свету, куда бы она ни пожелала, и Америка входит в наш список.
— Вам несказанно повезло, леди, — заметил лорд Раунтри. — Стать герцогиней, да к тому же столь обожаемой… Вы не представляете, сколько женщин хотели бы оказаться на вашем месте!
Она никак не отреагировала ни на одну из реплик, и повисло неловкое продолжительное молчание, которое значительно улучшило настроение
— Миледи? — раздался вкрадчивый голос Грейсона, в котором ясно прозвучали нотки раздражения. — Вы не ответили на мой вопрос.
Люк уловил некоторую враждебность — и ему это понравилось.
— В самом деле? — удивилась Дженис. — Видимо, залюбовалась прекрасным видом и не услышала. Так о чем речь, ваша светлость?
Люк сразу же упал духом. Черт бы все побрал! Может, она и вправду не расслышала вопроса? Колокольчики на санях звенели так громко, что у него разболелась голова.
— Я хотел бы знать, куда сначала вы желаете поехать в наш медовый месяц, когда станете следующей герцогиней Холси.
«Самодовольный ублюдок!» Люк подстегнул лошадей, не в силах дождаться, когда они доберутся наконец до вдовьего дома.
— На ваше усмотрение, ваша светлость, любое решение я приму с радостью, — беспечно, как ни в чем не бывало сказала Дженис.
Люк аж заскрежетал зубами, услышав такой ответ. Он терпеть не мог этот ее голос, тот самый надменный лондонский голос, которым она говорила с ним, когда они в первый раз встретились. Так Дженис оборонялась, а это означало, что либо она в данный момент страшно напугана — и пусть это нехорошо, но давало ему надежду, — либо сдалась, капитулировала, обрекая себя на жизнь в соответствии с обычаями своего класса.
Люк понимал, что для нее это правильно, но, несмотря на это, у него скручивало желудок при мысли, что, вполне возможно, она сама приняла решение занять более высокое положение в свете. Ее родители будут довольны. Она никогда не будет ни в чем нуждаться. Жизнь ее станет яркой, полной приключений. Она будет путешествовать по миру и встречаться с важными людьми, где бы ни оказалась.
Искушение стать герцогиней, наверное, было слишком сильным, и она не смогла устоять.
И если это так, что ж: тем легче Люку будет забыть о ней. И вслед за этой мыслью он поспешил убедить себя не поддаваться гневу: она оказалась точно такой же, как и все остальные в этом мире, то есть позаботилась только о себе. Но разве это и не его девиз тоже?
Так почему же он не может смириться? Почему никак не справится с собой? Люк сосредоточился на скрипе снега под полозьями саней. За следующей высокой живой изгородью вскоре покажется беседка в восточном стиле, а дальше за поворотом — вдовий дом. Но…
Проклятие! Как он зол!
«Забудь ее». Он сделал медленный глубокий вдох, потом еще… Ему понадобились все силы, чтобы наконец вернулось самообладание, а вместе с ним — и способность мыслить рационально.
— А вы что думаете, леди Дженис? Бостон в следующем году? Омары? Суп-пюре из моллюсков? — донесся в тот же миг до его слуха голос мисс Бренсон.