СКАЖИ “GOODBYE”
Шрифт:
– Так как вам здесь живется?
– не зная, о чем еще говорить с ними обоими, спросила за ужином Саша.
– Хорошо, - улыбнулась Мура.
– Но стыдно. Превратились в обывателей.
– Ну и что? Не всю же жизнь быть нищенкой-подружкой?
– намекнула на былое подруга старых дней.
– Нет, дело не в этом, - вздохнула Мура.
– Знаешь, жизнь в Израиле - осмысленна по определению, одним тем, что ты там живешь и выживаешь, увеличиваешь собой силы добра, ты нужен и востребован, а в Америке ты сам ответствен за то, чтобы наполнить свое существование смыслом.
Востребованная
– Это тебе так кажется, потому что ты от Израиля далеко. А мне нравится, как ты живешь. По-моему, в том, чтобы жить хорошо и спокойно, подальше от нашего дурдома, тоже есть немало смысла.
– Смысл не в этом, - отмахнулась Мура от дома.
– Смысл в этом, - и она положила руку себе на живот.
– Все ради него.
– И ради нее, - поспешно добавил Сергей, влюбленно глядя на Муру и опять потянувшись поцеловать ее.
– А что вы делаете? С кем общаетесь?
– слегка затосковав, спросила Александра.
– Ой, здесь живут отличные ребята. Мы обязательно устроим вечеринку, и всех пригласим, и тебя познакомим. Я так тобой горжусь, Сашка! Я уже всем о тебе растрезвонила. Пригласим Марину и Леву, и Жанну с Юрой, и Таньку с Мишкой…
– А что, у вас здесь все по парам?
– спросила Сашка.
– Угу, у нас как в Ноевом ковчеге, всякой твари по паре. Здесь одиноким людям плохо приходится, компания маленькая, новых людей почти нет, все семейные. Одиночки помаются, помаются, и отчаливают в более крупные города, вроде Чикаго, где чужое семейное счастье им не так глаза мозолит.
– Мурка шутила, но Сашка сейчас вполне понимала этих гордых одиночек.
– Я вот Сережу просто спасла, - самодовольно, как показалось Сашке, добавила Мура.
– Его бы любая спасла, - вежливо улыбнулась ему Александра.
– А кто они, эти ваши приятели?
– Ученые, математики, программисты, инженеры, врачи…
– Ух ты, просто цвет советской интеллигенции!
– Да, среди русских здесь ни манекенщиц, ни журналистов. В Милуоки им нечего делать. И русская эмигрантская богема вся в больших городах. Здесь ни писателю, ни художнику нечем и незачем жить.
– А тебе здесь не скучно?
– осторожно спросила Саша.
– Нет. Мне здесь как раз почему-то ужасно хорошо.
– А в Израиле до сих пор спрашивают о тебе. Помнишь этого арабиста на телевидении?
– Какого? Эхуда Яари? Конечно. Мы с ним вместе в Киев ездили, - объяснила Мура Сергею.
– Я его недавно на втором канале в студии увидела, ему о тебе напомнила, он сразу тебя вспомнил, спрашивал, как ты и что. Очень сожалел, что ты перестала писать и исчезла. Говорил, что в тебе были всяческие задатки…
Мурке было и горько и приятно это слышать. Но Сергей вмешался.
– Эй, Александра, не морочь голову моей супруге. А то получится, как в рассказе О'Генри… - И уловив непонимающий взгляд Сашки, он объяснил: - Ну там безработный актер, желая доказать, что может сыграть любую роль, представляется примадонне ее земляком. И пересказывает ей новости из ее деревни так убедительно, что на следующий день, когда он приходит открыться ей и попросить роль, оказывается, что она все бросила и уехала обратно в провинцию.
– Нет-нет,
– Мне просто приятно услышать, что там.
– А вместо тебя в «Народе» стала писать некая Ровина, - продолжала Александра.
– Ты ее статьи читала?
– Ну конечно. Ничего, бодро так пишет, хорошо, смешно.
– Да, она пользуется огромным успехом. Хотя, конечно, куда ей до тебя, - поспешила заметить Сашка.
– А кто она такая?
– Да знаешь, внешне, никакая. Рыженькая, худенькая, скуластая. Глаза, правда, большие, серые. Но чего в ней все нашли? Везде с Арноном показывается, говорят даже, что он разводится, - невинно взмахнула ресницами Александра.
Это почему-то Мурку резануло по сердцу. Не перекидывание симпатий на новенькую протеже, а то, что так быстро заполнилось, затянулось Муркино место. Сергей сразу все почувствовал, положил на ее дрогнувшую руку свою ладонь и улыбнулся ей.
– Вот так, - немножко нарочито небрежно заметила Мура.
– «Розы без меня не сохнут, птицы без меня не глохнут, как же это без меня?…»
– Вот видишь, Мурка, - бросился утешать верный рыцарь Сережа.
– А мы бы без тебя непременно бы заглохли и замолкли, так что ты сделала верный выбор.
Мурка бросила на него благодарный, едва влажный взгляд, и снова повернулась к Саше.
– А что у тебя?
– Ну, у меня все нормально. Мама моя за своего Ицика замуж вышла! Точнее, они подписали контракт о совместном сожительстве. Можешь себе представить?
– Прекрасно могу. Если чему и удивляюсь, так только тому, что бабушка все еще не замужем. Сашка, мне так тебя не хватает!
– Я без тебя тоже безутешна. Ни с кем я больше не могу вот так обо всем поговорить, посоветоваться… Тебя мне никто не может заменить. Спасибо, есть Наташка, а то я бы просто загнулась от одиночества.
– А кто она такая, эта Наташка?
– с шутливой ревностью спросила Мура.
– Ой, потрясная баба! Советник по экономическим вопросам в иерусалимском муниципалитете, всем там заправляет. Я уверена, что она когда-нибудь мэром станет. Я в жизни своей не видела такой работоспособной, такой умной и такой энергичной женщины! Наташка - она потрясающая!
Мура немножко помолчала, переваривая феноменальность Наташки.
– А как твоя карьера?
– Контракт мой с банком закончился, и банк его не возобновил. Так что выхожу замуж. Десятого октября вернется из Москвы Максим, устраиваем свадьбу, потом едем на неделю в Париж, потом он отбывает обратно, и я тоже начну собираться. Он давно шустрит там во всю, говорит, что успел перезнакомиться со всей московской творческой интеллигенцией.
– Ух ты, тебе, наверное, там интересно будет!
– Я очень рассчитываю попасть в мир кино, - рассказывала Сашка.
– Максим уверяет, что знает какого-то дельного мужика с первого канала, да и Вадим обещал помочь, так что жду не дождусь отъезда.
– Вадим?!…
– Да, - как бы между прочим, продолжала щебетать Сашка.
– Они же с Максимом приятели.
– Девушки, - прервал их Сергей, - сегодня я убираю со стола. Я уверен, что вам есть о чем поговорить…
Александра открыла пачку Данхилла, но Мура ее остановила.