Скажи мне, где я
Шрифт:
– Нова? – В ее голосе явственно слышится недоверие, как будто она приняла меня за галлюцинацию или сон.
Я открываю рот, чтобы ответить, но прежде чем успеваю произнести хоть слово, она садится на постели в своей клетчатой пижаме и так крепко обнимает меня за шею, что я едва могу дышать. Уткнувшись лицом мне в волосы, она тут же начинает всхлипывать. Плечи трясутся от рыданий. Ее эмоции накатывают на меня волной, захлестывают меня, напоминая обо всем, что я потеряла и что
Месяц назад я воспринимала любовь Эм как должное, твердо знала: что бы ни произошло в мире, я всегда могу рассчитывать на свою лучшую подругу. Тогда все казалось незыблемым. Как будто простота жизни в Пембруке позволяла мне твердо стоять на ногах.
Эмили отстраняется и разглядывает меня, все еще сжимая мои плечи так, словно я снова могу исчезнуть.
– Ты здесь. Нова, ты вернулась, – шепчет она.
Обида на ее лице вот-вот раздавит меня. Я не знаю, как смогу сказать ей, что не останусь.
– Я здесь, Эм, и мне так жаль. Невероятно жаль. Я…
Не успеваю толком ничего объяснить, потому что выражение растерянности и горя на ее лице в секунду сменяется яростью.
– Тебе жаль? Это еще мягко сказано. Да как ты смеешь? Как ты смеешь так со мной поступать, Новембер Роуз Эдли! – со злостью шипит она.
У нее дрожит голос. Она толкает меня с такой силой, что мне приходится вскочить на ноги, чтобы не свалиться на пол.
Она тоже встает с постели и снова толкает меня.
– Я не принимаю твоих извинений! Слышишь? Я никогда не прощу тебе, что ты меня бросила. Ты моя лучшая подруга. Лучшие друзья не… – Слова теснятся у нее в горле, пока она борется со слезами.
Мне хочется потянуться к ней, обнять ее и сказать, что все кончилось. Но я стою на месте и пытаюсь выдавить из себя хоть что-нибудь.
– Тетю Джо убили, – говорю я.
Я не собиралась вот так внезапно сообщать ей о смерти тети. Но, зная Эмили, уверена, что она опять накинется на меня, прежде чем у меня появится возможность осторожно преподнести эту печальную новость вместе с извинениями.
В мгновение она перестает плакать и замирает, словно ее поразила молния. Потом делает шаг назад, глядя на меня круглыми от ужаса глазами.
– Что?
– Ее убили, и папа меня увез, – говорю я, хотя знаю, что столь туманное объяснение ее не удовлетворит. – Он боится, что это имеет какое-то отношение к их прошлой работе, что-то…
– Их прошлой работе в ЦРУ? – еще больше вытаращив глаза, спрашивает она.
– Да, – вру я, стараясь не углубляться в подробности, а то она поймет, что что-то здесь не так.
Эмили в растерянности делает несколько шагов, как будто не может до конца осознать мои слова. И я ее понимаю. В Пембруке никогда не происходит
Она поворачивается ко мне, нахмурившись.
– Я даже не знаю, что… Нет… это просто… А сейчас тебе что-нибудь угрожает?
– Не думаю, – снова вру я и добавляю каплю правды: – Но ты же знаешь папу. Он умный и чересчур осторожный.
В этом ее убеждать не нужно – за последние двенадцать лет она столько раз бывала у нас дома, что знает все не хуже меня.
– А он знает, что ты сейчас здесь, что ты залезла ко мне в окно посреди ночи? – недоверчиво глядя на меня, спрашивает Эмили.
Подхожу к ней на шаг, качая головой.
– Нет, но я просто должна была с тобой увидеться. Я должна была дать тебе знать, что со мной все в порядке. Ну, и мне надо было предупредить тебя, что какое-то время не смогу с тобой связаться. – Голос слегка дрожит, и мне тяжело смотреть на нее. Могу лишь представить, как она себя чувствует – будто я предала ее. – Но ты не волнуйся. Со мной все в порядке… и с папой тоже.
Слыша собственные слова, начинаю сомневаться, правильно ли я поступила, явившись сюда. Но мне это было очень нужно – я не могла жить с мыслью, что больше не увижу ее.
Она вытирает нос.
– И твой папа думает, что те, кто убил тетю Джо, могут сделать то же самое с вами? – спрашивает она.
– Он пока не знает… Но прежде чем возвращаться, он хочет знать наверняка. Поэтому, Эм, ты не должна никому говорить, что я к тебе приходила, – ни родителям, ни кому бы то ни было еще.
Она неохотно кивает. Она все понимает, но ей это явно не нравится.
– Я люблю тебя, Эмили Джейн Бэнкс, – говорю я, и она поднимает голову.
– А вот этого не надо, Нова. Мы не прощаемся навсегда.
Я киваю, изо всех сил стараясь взять себя в руки, потому что могу думать лишь об одном: ведь это действительно прощание, самое тяжелое в моей жизни. За последние несколько недель я так часто представляла себе нашу встречу, но в воображаемом сценарии, полном объятий и слез, я не учла, как больно мне будет покидать ее, на сей раз зная, что могу не вернуться.
Раздается тихий стук в окно, и у меня душа уходит в пятки. Резко разворачиваюсь и моргаю, разглядывая очертания притаившегося на крыше человека.
– Эш? – ошарашенно спрашиваю я.
Он поднимает окно, в комнату врывается холодный декабрьский воздух.
Глаза Эмили так округлились, что, кажется, вот-вот вылезут из орбит и никогда не вернутся на место.
– А это еще кто? – Она указывает на Эша, но не сводит глаз с меня.
Открываю рот, но не успеваю сказать ни слова – Эш перебивает меня.