Скажи пчелам, что меня больше нет
Шрифт:
– Сама не знаю, зачем попросила. Говорят, с помощью соли можно изгнать призраков?
Его губы тронула легкая улыбка.
– Да, – кивнул он. – Что за призраки тебя преследуют, саксоночка?
Я решила, что больше не могу держать это в себе, и выпалила:
– Почему ты так спокойно отнесся к появлению собаки?
Джейми на мгновение застыл и отвел взгляд, будто хотел собраться с мыслями перед неприятным разговором. Пару раз моргнул и с тяжким вздохом вновь посмотрел мне в глаза.
– Поначалу я испугался, – тихо признался
– Что с гончей явился и хозяин? Или пустил ее по твоему следу? – Мой голос был не громче шепота, но Джейми услышал и медленно кивнул.
– Да, – прошептал он, нервно сглотнув. – Что, возможно, привел в наш дом что-то…
Во рту пересохло от волнения, но я должна была это сказать:
– Так и случилось.
Джейми прищурился и молча посмотрел на меня; его синие глаза казались почти черными в тени каштанов.
– Когда она пришла ко мне, – заговорил он наконец, – в поисках еды и крыши над головой… И когда ребятишки так хорошо ее приняли, а она их… Я подумал: вдруг собака послана мне свыше? В знак прощения. И если я приму ее в дом… Может, тогда эта боль… – Он отвел взгляд и беспомощно махнул рукой.
– Исчезнет?
Джейми тяжело вздохнул и на мгновение сжал кулаки.
– Нет. Прощение не отменяет раскаяния. – Муж пытливо заглянул мне в глаза. – Разве не так?
Мы сидели буквально в паре дюймов друг от друга, только между нашими сердцами будто пролегла целая пропасть боли. От волнения у меня бешено стучало в висках.
– Послушай, – вымолвил он наконец после затянувшейся паузы.
– Слушаю…
Улыбнувшись уголком губ, Джейми протянул мне широкую, заляпанную смолой ладонь.
– Дай-ка свои руки.
– Зачем? – удивилась я, но без колебаний выполнила просьбу. Его пальцы были холодными, обнаженные предплечья покрылись гусиной кожей (он закатал рукава, когда учил Фанни обращаться с ружьем).
– Твоя боль – моя боль, – тихо произнес он. – Ты ведь это знаешь?
– Знаю. И поверь, отношусь к тебе так же. Но… – Я закусила губу. – Мне кажется…
– Клэр, – перебил Джейми, глядя на меня в упор. – Ты рада, что он мертв?
– В общем, да, – мрачно призналась я. – И меня это гложет. Понимаешь… – Я мучительно подбирала нужные слова. – С одной стороны, то, что сделал со мной тот человек, – не смертельно. Его поступок – чудовищный, отвратительный – не причинил мне физической боли; он не собирался подвергать меня пыткам или убивать. Он всего лишь…
– Хочешь сказать, окажись на его месте Харли Бобл, ты не стала бы возражать против хладнокровной расправы? – В голосе Джейми звучала легкая ирония.
– Я сама пристрелила бы его прямо у Бердсли, – выдохнула я. – Меня беспокоит другое… Тот мужчина – кстати, не знаешь, как его звали?
– Знаю. Но тебе не скажу. Даже не проси, – отрезал Джейми.
Мы обменялись пристальными взглядами. Махнув рукой, я решила пока оставить тему.
–
На миг он словно окаменел, а затем посмотрел в глаза.
– Думаешь, меня сломило убийство твоего мучителя?
Взяв его руку в свою, я тихо ответила:
– Еще как думаю. – И шепотом добавила, глядя на покрытую шрамами, сильную ладонь: – Твоя боль – моя боль, Джейми.
Он сжал мои пальцы и долго сидел понурившись. Затем поцеловал мне руку и произнес:
– Ничего, mo chridhe. Не волнуйся. У меня была еще одна причина так поступить. И она не имеет к тебе никакого отношения.
– Интересно какая, – удивилась я.
Легонько сжав мою руку, Джейми взглянул на меня и искренне ответил:
– Я не мог оставить того типа в живых. Неважно, причинил он тебе боль или нет. Помнишь, Йен тогда спросил, как лучше поступить? И я ответил: «Убить всех до единого». Ты ведь слышала?
– Да. – К горлу подступил ком, грудь будто сковало раскаленным обручем, а во рту чувствовался привкус крови. Мне казалось, я вот-вот потеряю сознание. Воспоминания о той ночи сочились из меня, словно холодный дым коптильни.
– Возможно, я сделал это в приступе слепой ярости. Но даже если бы сумел сохранить хладнокровие, то поступил бы так же. – Джейми ласково коснулся моего лица, поправив выбившийся завиток. – Пойми, те люди были настоящими головорезами, и даже хуже. Никого из них нельзя было оставлять в живых – как нельзя оставлять в земле корни ядовитого растения.
Яркий образ. Столь же яркий, как и воспоминание о грузном мужчине, который едва волочил ноги, рассеянно слоняясь по фактории Бердсли, где я его позже встретила. Он был так не похож на того, кто вынырнул из темноты и навалился на меня всем телом.
– Он казался просто жалким тюфяком, – я беспомощно развела руками. – Даже не верится, что такой недотепа мог сколотить банду!
Джейми нетерпеливо вскочил и принялся в волнении расхаживать туда-сюда.
– Саксоночка, ну как ты не понимаешь! А если бы этот жалкий тюфяк начал распускать язык? Он ведь шлялся повсюду, говорил с людьми – сама же видела его у Бердсли!
– Да, – нехотя согласилась я, – но…
Муж сверкнул на меня глазами.
– Что, если бы он начал бахвалиться темными делишками, которые обделывал с Ходжпайлом и Браунами? Что, если однажды в пьяном угаре разболтал бы… – Джейми осекся и тяжело вздохнул, – о том, что сделал с тобой.
Мне вдруг стало гадко, будто я проглотила что-то холодное и склизкое. Однако каким-то чудом осталась в живых. Взглянув на мое лицо, Джейми сжал губы.
– Прости, саксоночка, – тихо сказал он. – Поверь, я не мог этого допустить. Из-за тебя. Из-за меня. Но в основном из-за огласки. Если бы люди узнали, что свершилось подобное злодеяние.