Сказка для Агаты
Шрифт:
– Агата! – постучала мама в дверь. – Гатушка, выходи! Давай чай пить. – Она прислушалась к музыке. Между композициями промелькнула секундная пауза, и та же самая музыка зазвучала снова. – Агаша! Я войду?
Она чуть толкнула дверь, но та не поддалась.
– Агата! Я тебя жду!
Ей показалось, что ответили. «Ага» или «угу».
Мама вернулась на кухню, послушала, как сипит чайник, готовый принести радость, наполнить людей теплом и счастьем.
Композиция закончилась
– Агата!
Стук как будто в пустоте отозвался. Мама надавила на дверь сильнее и, преодолевая сопротивление чего-то мягкого, но упрямого, открыла.
В щели под дверью лежал серый свитер – это он мешал. Окно настежь. Музыкальный центр подмигивает огоньками. Можно было подумать, что Агата выпрыгнула со второго этажа и ушла в тапочках, но мама заглянула в прихожую. Ботинок нет, куртки нет. Свисает шарф, на полу упавшая перчатка, и где-то здесь должна быть шапка. Каждый раз Агата обещает все это надевать, но обманывает.
Обманывает.
Чайник на кухне зафырчал, зашумел, выключился. Мама плакала. Она лежала на кровати, и ей уже ничего не хотелось.
– Агата! Почему ты такая жестокая? Ты злая! Злая!
– Злая – зая, – повторила Агата и улыбнулась.
Чашки долго еще простояли на столе. Одна разбилась. А торт съела Агата. Пришла ночью и съела хрупкий замок мечты.
– Вы потеряете ребенка, – нажимала Дарья Викторовна. – Надо что-то делать.
Мама отворачивалась. Она не знала, что делать.
А учительница добивала:
– Если вы не справляетесь с ребенком, то для этого есть комиссия для несовершеннолетних.
– Какая же она несовершеннолетняя? Ей скоро пятнадцать!
– Тем более!
И все запутывалось окончательно.
– Знаете, у нас все хорошо, – поджимала губы мама. – Еда, одежда, Агата ни в чем не нуждается.
Дарья Викторовна молчит. Она не верит.
– Позвоните мне как-нибудь, – мягко советует она. – Когда совсем опустятся руки.
Но это не про маму. Она никогда не сдается.
По коридору бежит Стрельцов.
– Ваня! Ваня! Подожди!
– Здравствуйте, Оксана Аркадьевна!
Ваня очень хороший мальчик. Правильный. Всегда говорит правду. Такими раньше были пионеры – честными-честными.
– Ваня, скажи, пожалуйста, Агата в школу ходит?
– Она разве не болеет?
– Почему болеет?
– Так Синявина сказала. Говорит, что они созваниваются. У Агаты грипп.
– И давно?
– А что – не грипп? Что-то серьезное?
– Как давно ее нет в школе?
– Две недели точно. Вы по журналу посмотрите.
Как она могла забыть? Электронный журнал. В телефоне Интернет – набирала, руки дрожали, буквы
Ровной строчкой напротив предметов стоят «н», «н», «н»… Но Агата каждое утро брала свой затертый, измызганный рюкзак и уходила. До вечера ее не было. Где она шляется? Неужели дурная компания?
Чтобы услышали, пришлось убавить звук музыкального центра до нуля.
– Э! Что такое? – крутанулась в кресле Агата, глянула на мать злыми глазищами.
– Уроки делать не собираешься?
– Я уже все сделала!
– Или ничего не задали?
– Задали! Вон, можешь дневник посмотреть!
Как будто все было подготовлено заранее – потрепанный дневник (два месяца, а уже потрепанный) бухнулся на стол. Рука дернулась, чтобы открыть, но остановилась.
– Я видела дневник, – с упором на последнее слово произнесла мама. – Электронный. Ты не ходишь в школу!
Агата смотрела перед собой. Лицо никакое – ни растерянности, ни удивления. Застывшая маска, какой это лицо и было последнее время. Словно Агате было все равно, что вокруг происходит.
– Это… – Агата откинулась в кресле и закрыла глаза. – Ага… Сработало.
– Что сработало? – Мама стукнула пальцами по спинке, потому что терпеть не было уже никаких сил. Спинка качнулась, толкнула Агату в затылок.
– Емельянов, наш компьютерный гений, обещал, что взломает пароли электронного дневника и наставит мне двоек.
Голос монотонный. Агата качает головой из стороны в сторону на каждое слово. Длинная темная челка мотается в такт словам. Волосы сальные. Почему она их не моет?
– Там нет двоек!
– Пожалел, дурачок. – Агата улыбнулась, и лицо ее некрасиво сморщилось. Последнее время она стала так улыбаться – не губами, а глазами, щеками, лбом, даже уши начинали двигаться. Из нормальной девочки превращалась в уродца. Страшную карлицу. Так и перекосить может!
– И что теперь с этими «энками»? У тебя же прогулы стоят.
– Уберет. – Смотрит снизу вверх. Глаза чистые, прозрачные. – Я попрошу, он исправит. Поставит пятерки. – Потянулась включить звук.
Мама оглядела комнату. Она была почти убрана. Так бывает – вроде все на своих местах. Одежда не валяется, пыль клубами не плавает по полу, кровать заправлена, на полке рядок книг – но что-то не так. Кажется, тронь – и все посыплется, появится пыль, грязь, разбросанные вещи, ковер вытряхнет из себя песок.
Уже около двери не выдержала, обернулась.
– Я тебе не верю! – произнесла сухо. – Ты врешь!
– Ага, пожалуйста, – пропела Агата и врубила такую громкость, что и сквозь наушники было хорошо слышно.