Сказка для злодеев

Гусев Валерий Борисович

— Ничего себе, — согласился Алешка. А Принцесса покосилась на него и ничего не сказала. — Я и не знал, что лошади такие большие! А это у нее копыта, да? А эта прическа не шее — грива? Ну, это хвост, я знаю. Я бы на ней прокатился.

— Давно не падал с высоты? — усмехнулась бабушка.

— Ни разу, — признался Алешка, продолжая валять дурака, — только вот эти штуки, — он указал на стремена, — эти железяки нужно повыше сделать.

И не успела бабушка открыть рот, как Алешка укоротил стремена под свой рост, я подставил ему руку, и он взлетел в

седло. Бабушка ахнула. Принцесса затопталась на месте, грациозно переставляя тонкие изящные ноги, звонко стуча подковами по асфальту.

— Убьешься! — ахнула бабушка.

— Не дождетесь! — крикнул Алешка и, почти улегшись на лошадиную шею грудью, поднял Принцессу на дыбы. Это было жутко красиво. Жутко и красиво.

Принцесса его прекрасно поняла, сделала длинный скачок и, звеня копытами, помчалась вдоль вокзальной площади, перемахнула зеленую скамейку — коза шарахнулась и ошалело уставилась ей вслед. И мы тоже.

— Он всегда такой вредный? — выдохнула бабушка.

— Нет, — успокоила ее мама, — только до обеда.

— Тогда поехали скорей обедать. А то я от него уже устала. Я даже стала его побаиваться.

— Мы все его боимся, — вздохнула мама.

Алешка осадил лошадь прямо возле нас — мы едва не разбежались в стороны. Принцесса стала кивать своей красивой растрепанной головой и бить правой ногой в асфальт — аж искры из-под подковы летели. Ей, видно, здорово понравилось скакать с Алешкой на спине. Ведь наверняка бабушка не давала ей гонять по платформе. Кто знает: может, каждая лошадь об этом мечтает. Только не говорит.

— Бабушка, — Алешка спрыгнул на землю и отдал бабушке повод, — научи меня ездить верхом, ладно?

— Лучше ты меня научи, — проворчала бабушка и сказала маме: — Сейчас за вами машина придет. Отвезет по местожительству. Вы где хотите жить: на моей городской квартире или на конюшне?

— На твоей городской квартире, — поспешила заявить мама.

— На конюшне! — взвизгнул Алешка. — С лошадьми!

Но бабушка послушалась маму. И правильно сделала. Иначе мы никогда бы не разыскали неспящую красавицу и ее сокровища.

* * *

Квартира у бабушки была очень большая. И очень просторная. Такая просторная, что в ней почти ничего не было, почти никакой мебели.

На кухне — только столик, шкафчик, две табуретки и холодильник.

— Пустой! — Алешка захлопнул дверцу и с вопросительной укоризной взглянул на бабушку.

— А ты что хотел? Я была уверена, что вы, как нормальные люди, выберете конюшню.

— Ну да… Там овес, сено.

В большой комнате тоже ничего особенного из мебели не было, только паркет на полу и ковер в виде лошади на стене. А вместо обоев все стены были заклеены фотографиями лошадей. Всякой разной масти. И только одна фотография, между окон, была человеческая: какой-то молодой человек довоенного облика, в соломенной шляпе, с пятнышком усиков под носом, на фоне нарисованного озера и нарисованной лодочки, где сидела тоже нарисованная дамочка с

лилией в руках, которую она нюхала, закатив в восторге глазки.

— Это мой отец, — объяснила бабушка. — Ваш прадед.

— А тетка с подсолнухом? — спросил Алешка. — Это ты?

— Это посторонняя тетка. Случайно попала в кадр.

Еще в этой комнате стоял громадный сундук, весь из темного дерева, обитый черным железом, и под здоровенным висячим замком. Я думаю, такими замками в старое время запирали города. Четыре суровых стражника. Потому что трем стражникам такой замок не поднять.

— Сундук не взламывать! — сразу предупредила бабушка Алешку. — Там все мои сокровища.

— Щаз! — фыркнул Алешка. — Такой замок сломаешь, как же. Да еще на ногу упадет, мне это надо?

В другой комнате, такой же пустой и такой же «лошадиной», стояли у стены три сложенные раскладушки.

— Это я для вас купила, — объяснила бабушка. — Я ведь здесь практически не живу.

— Конечно, — согласился Алешка. — На конюшне уютнее.

— Он всегда такой вредный?

— Только когда голодный, — сказала мама.

Они с бабушкой спохватились и пошли в магазин за продуктами. А мы с Алешкой по новой обошли всю квартиру и ничего нового в ней не нашли. Ничего в ней больше не было.

Но вода в кранах была, и газ на кухне работал.

— Бабушка одинокая, — пожалел ее Алешка. — Никого-то у нее нет, кроме табуна лошадей. — Он опять потрогал замок на сундуке. — И всяких запертых сокровищ. Там, наверное, Дим, целый сундук подков, правда? Вот бы нам столько!

— Зачем? — удивился я. — Тебе наших подков мало?

— Счастья много не бывает, — важно и задумчиво заметил Алешка.

Ишь ты, философ. Со взломом.

Алешка разыскал на кухне вилку и стал ковыряться в замке. Но тут вернулись бабушка с мамой, и Алешка быстренько сунул вилку под сундук.

Они что-то быстренько сготовили на кухне и позвали нас обедать.

Мама расставляла на столике разовые пластмассовые тарелки (посуды в бабушкиной квартире тоже почти не было), стала накладывать котлеты и вермишель, бабушка резала помидоры и огурцы.

— Эх, доча, — вдруг вспомнила она, — вилки-то мы не купили. Ну, ладно, обойдемся — у меня одна вилка есть — серебряная, фамильная.

— Это как? — спросил Алешка. — У нас в Москве ни у одной вилки фамилии нет.

— Прикидывается? — спросила бабушка маму, роясь в ящичке. — И эта куда-то делась. Мыши ее, что ли, утащили? Да у меня и мышей-то нет.

— С голода подохли, — посочувствовал Алешка.

— Кончай выступать, — прервала его бабушка. — Лучше сходите в магазин и купите разовые столовые приборы. Магазин найдете? — Бабушка лукаво взглянула на Алешку и сказала, оценив его умственные способности: — Сомневаюсь. Слушайте меня: из подъезда — направо, через городской сквер, напротив памятника увидите супермаркет в виде «Копейки», хозяйственный отдел. Ясно? Или повторить?

— Городской подъезд, — повторил Алешка, — памятник в виде «Копейки», хозяйственный сквер.