Сказка для злой мачехи или в чертогах Снежной королевы
Шрифт:
— Испортилась, — ответил на мой обескураженный взгляд Темный, — Горчить начала.
— Но мы же во сне?! — вытаращилась я на мужчину.
— Это его воспоминание, — легко пожал плечами темный, — я лишь напоминаю, что нужно исправить.
— Удобно, — неуверенно произнесла я, — И часто вы так?
— Раньше постоянно, — ностальгически вздохнул темный, но вспомнил что-то неприятное и нахмурился: — Потом он начал забывать себя, и мне пришлось закрыться здесь, чтобы распад не коснулся хотя бы магических знаний. Я защитил их, но и сам оказался заперт здесь на долгие
— А сейчас?
— Сейчас, благодаря тебе, я свободен, и мы начали заново вспоминать, как это — работать вместе.
Темный закрыл ящичек шкафчика и снова открыл. Засунул туда руку, но нахмурился и заглянул внутрь. Ругнулся, но так, чтобы я не услышала, и вытащил из ящичка живое зеленое растение с землей на корнях, которая естественно начала падать прямо на стол, а точнее на какие-то записи и заметки. Темный зашипел и отдернул руку в сторону, чтобы не запачкать стол окончательно.
Я захихикала, чем привлекла внимание рассерженной тени.
— Смешно? — с досадой спросил он.
— Немного, — извиняющимся тоном ответила я и улыбнулась.
Темный наклонил голову и пристально посмотрел на меня, сощурив черные глаза, от чего возникло неприятное чувство, что он меня изучает и делает пометки. Про себя, конечно, но все же. От этого его внимания, я заерзала. Тень же хмыкнул, и, положив растение на разделочную доску, которая так же присутствовала на его столе, отделил стебель от корня, который по знакомой траектории тут же полетел в камин. Я отшатнулась, и, зажмурившись, затрясла головой. Сдавленный смешок темного, подсказал, что сделал он это специально, и теперь вовсю наслаждается полученным эффектом.
Открыв глаза, я еще раз тряхнула головой, но уже раздраженно, так как увидела, что пол абсолютно чист. Сердито поджав губы, я сухо уточнила:
— А это нормально, что ты тут хозяйничаешь?
— Нет, — коротко ответил Темный.
Я озадаченно высунула голову из пледа.
— Как это?
Темный не ответил. Он взял колбу с оранжевым раствором и осторожно с ножа ссыпал в него мелконарезанную сухую зелень. Раствор забурлил и поменял цвет на прозрачный желтый.
— Готово, — удовлетворенно кивнул Темный, и, поискав что-то в ящиках, достал и перелил содержимое колбы в изящную серебряную чашку на блюдце, которую преподнесли мне и в полу приказном тоне велели: — Пей.
— З — зачем? — втянула я голову в плечи и пледом прикрыла рот.
— Пей. Это укрепляющее.
— Может, я как-нибудь сама… укреплюсь. А?
— Если бы, — раздраженно тряхнул он головой, — Пей.
И Темный сунул мне чашку под нос, полностью игнорируя мое разумное нежелание дегустировать сей шедевр.
— Я не пью неизвестные мне жидкости, — попыталась я отвертеться от сомнительного удовольствия стать первой жертвой укрепляющего средства. Не понятно же, что оно там укрепляет или закрепляет, но пить мне его не хотелось. Честно сказать, пугают меня самовскипающие меняющие цвет растворы. Тем более зелье готовил не Ирон и не Роди, а сам Темный, можно сказать тьма во плоти.
— Рита, девочка, — тяжело вздохнул Темный, — сейчас я скажу тебе страшную правду:
Я затравленно глянула на безмятежную гладь зелья, потом на Темного.
— А, что со мной будет?
— Ничего. Пей.
Горестно вздохнув, я вытянула руку из-под пледа, взяла чашку и неуверенно отпила из нее. Вкус у зелья был специфический, не то, чтобы неприятный, скорее терпкий с кисловатым послевкусием, он напомнил мне вкус сушеной корки граната и свежего имбиря.
— Выпила? — Темный терпеливо дождался пока я не выпью все до последней капли, держа блюдце на весу, и невозмутимо забрал пустую чашку, к тому же похвалив: — Молодец.
Отойдя к столу, чтобы убрать чашку с блюдцем, Темный вдруг менторским тоном спросил:
— Вкус запомнила?
Я кивнула и пожала плечами:
— Похож на корку граната и корень имбиря.
— Запах, — потребовал темный.
— Д — да, никакого…. Вроде.
— А теперь запомни — это яд.
Моя челюсть с грохотом упала на пол.
— К-как яд? — пискляво выдавила я.
— Яд, которым тебя отравили.
— Т — ты…, — испуганно схватилась я за горло.
Боже, я выпила яд! Что со мной будет?!
— Успокойся, — все также невозмутимо прошествовал к своей скамье Темный, — он не подействует.
Мое сдавленное спазмом горло выдало крайне противный писклявый звук:
— П — почему?
— Потому что, прежде чем тебе его дать, — усмехнулся Темный, — я его обезвредил. На дно чашки нанесен антидот.
— З — зачем Л — лику делать яд? — в ужасе уставилась я на мужчину.
— Лику? — Темный удивленно вскинул брови, — Причем тут Лик?
— Но… но зелье…в колбе, — продолжая запинаться, промямлила я.
— Ах, ты про Его зелье! — дошло до Темного, — Нет — нет, он готовил обычный настой от изжоги. Я налил тебе из Своей колбы.
— Т — ты меня пугаешь.
Темный откинул балахон назад, чтобы расположиться на скамье так, чтобы расставить ноги, положить на колени локти, а на сложенные друг на друга кисти рук упереть подбородок.
— Теперь поговорим. Во — первых, по поводу твоего вопроса: нормально ли, что я здесь хозяйничаю, я уже ответил — нет, это ненормально. Тьма в тех, кого в этом мире называют темными, редко обретает форму, а уж тем более личность. Не то, чтобы это невозможно, но ни один истинный темный не позволит своей тьме стать настолько самостоятельной.
— Почему? — нахмурилась я, — Ты же помогаешь Лику. Ты сохранил его знания.
— Я и Лик редкое исключение из правил. К тому же пришли мы к этому не сразу. Тьма обрётшая форму, и, не дай Темный, разум, начинает менять своего носителя.
Я заинтересованно высунулась из своего пледа.
— Как менять?
— Поначалу только характер. Но чем самостоятельнее и сильнее становится тьма, тем вероятнее, что изменится и внешность. И, да, не в лучшую сторону. Думаю, проще будет объяснить тебе на примере твоей собственной крайне своевольной тьмы.