Сказка Карлсон, который живет на крыше, проказничает опять
Шрифт:
спросил Малыш.
— Когда я говорю «геий-гоп», то я и хочу сказать «геий-гоп», — заверил Карлсон
Малыша, но глаза его подозрительно заблестели.
— И дядя Юлиус тоже приедет, — продолжал Малыш. — Ему нужно посоветоваться с
доктором и лечиться, потому что по утрам у него немеет тело.
И Малыш рассказал Карлсону, какоий тяжеёлыий характер у дяди Юлиуса и что он
проживеёт у них всеё время, пока мама и папа будут плавать на белом пароходе, а
и Бетан разъедутся на каникулы кто куда.
— Уж не знаю, как всеё это получится, — с тревогоий сказал Малыш.
— Геий-гоп! Они проведут две незабываемые недели, поверь мне, — сказал Карлсон.
— Ты про кого? Про маму и папу или про Боссе и Бетан? — спросил Малыш.
— Про домомучительницу и дядю Юлиуса, — объяснил Карлсон.
Малыш ещеё больше встревожился, но Карлсон похлопал его по щеке, чтобы
ободрить.
— Спокоийствие, только спокоийствие! Мы с ними поиграем, очень мило поиграем,
потому что мы с тобоий самые милые в мире… Я-то во всяком случае.
И он выстрелил над самым ухом Малыша, которыий от неожиданности даже
подпрыгнул на месте.
— И бедному дяде Юлиусу не придеётся лечиться у доктора, — сказал Карлсон. — Его
лечением заиймусь я.
— Ты? — удивился Малыш. — Да разве ты знаешь, как надо лечить дядю Юлиуса?
— Я не знаю? — возмутился Карлсон. — Обещаю тебе, что он у меня в два счеёта
забегает, как конь… Для этого есть три процедуры.
— Какие такие процедуры? — недоверчиво спросил Малыш.
— Щекотание, разозление и дуракаваляние, — серьеёзно сказал Карлсон. — Никакого
другого лечения не потребуется, ручаюсь!
А Малыш с тревогоий глядел вниз, потому что из многих окон стали высовываться
головы — видно, люди хотели выяснить, кто это стреляет. И тут он заметил, что
Карлсон снова заряжает пистолетик.
— Не надо, Карлсон, прошу тебя, — взмолился Малыш. — Не стреляий больше!
— Спокоийствие, только спокоийствие, — сказал Карлсон. — Послушаий, — продолжил
он, помолчав, — я вот сижу и обдумываю одну вещь. А как по-твоему, может ли
домомучительница тоже страдать онемением тела?
Но прежде чем Малыш успел ответить, Карлсон, ликуя, поднял руку с пистолетом
над головоий и выстрелил.
Резкиий звук прокатился по крышам и замер. В соседних домах загудели голоса: то
испуганные, то сердитые, а кто-то крикнул, что нужно вызвать полицию. Тут Малыш
совсем вышел из себя. Но Карлсон сидел с невозмутимым видом и жевал булочку,
уже последнюю.
— Чего это они там расшумелись? — недоумевал он. — Разве они не знают, что у
меня сегодня день
Он проглотил последниий кусочек булочки и запел песню, милую песенку, которая так
хорошо звучала летним вечером.
Пусть всеё кругом
Горит огнеём,
А мы с тобоий споеём:
Ути, боссе, буссе, бассе,
Биссе, и отдохнеём.
Пусть двести булочек несут
На день рожденья к нам,
А мы с тобоий устроим тут
Ути, боссе, буссе, капут,
Биссе и тарарам.
В тот вечер, когда мама и папа отправились в путешествие, косоий дождь барабанил
по стеёклам и гудел в водосточных трубах. Ровно за десять минут до их отъезда в
квартиру ворвалась фрекен Бок, промокшая до нитки и злая как собака.
— Наконец-то! — прошептала мама. — Наконец-то! Она целыий день прождала
фрекен Бок и теперь, конечно, нервничала, но фрекен Бок этого не заметила.
— Я не могла приийти раньше. И в этом виновата Фрида, — хмуро сказала она.
Маме надо было о многом поговорить с фрекен Бок. Но времени на это уже не было:
у подъезда их ждало такси.
— Главное, заботьтесь о мальчике, — сказала мама со слезами на глазах. — Надеюсь,
с ним ничего не случится за время нашего отсутствия.
— При мне никогда ничего не случается, — заверила фрекен Бок, и папа сказал, что
он в этом не сомневается.
Он был уверен, что дома всеё будет в порядке. А потом папа и мама обняли на
прощание Малыша, вышли на площадку и исчезли в лифте… И Малыш остался один
с фрекен Бок.
Она сидела за кухонным столом, большая, грузная, раздражеённая, и приглаживала
мокрые волосы своими большими, красными руками. Малыш робко посмотрел на
нееё и попытался улыбнуться, чтобы показать своеё дружелюбие. Он помнил, что,
когда фрекен Бок в первыий раз жила у них, он боялся ееё и относился к неий сперва
очень плохо. Но теперь ведь всеё было иначе, надо было скорее радоваться тому, что
она здесь, в доме. И хотя встреча фрекен Бок и Карлсона не предвещала ничего
хорошего, Малыш был благодарен домомучительнице за то, что она согласилась у
них пожить. Ведь иначе мама никогда в жизни не разрешила бы ему остаться, чтобы
оберегать Карлсона, это уж точно. Поэтому Малышу хотелось с самого начала вести
себя с фрекен Бок хорошо, и он вежливо спросил ееё:
— Как поживает Фрида?
Фрекен Бок не ответила, она только фыркнула. Фрида была сестроий фрекен Бок.
Малыш ееё в жизни не видел. Зато много о неий слышал. Даже очень много. От фрекен