Сказка на ночь
Шрифт:
Кровать пружинит под тяжестью мужского тела.
— Теперь пора лишить тебя невинности по-настоящему, — заключает Рустам. — Реально забрать твою девственность.
— Это как? — роняю вкрадчиво.
— Я покажу.
Он выполняет обещания. Всегда. Сегодня — не исключение. Мы голые. Заведённые. Слитые воедино. Утопаем в безумном экстазе.
Глава 53
Любая сказка заканчивается. Или же продолжается, но далеко не безоблачно. Утро наступает, точно расплата за грехи. Трезвеешь
Я просыпаюсь в объятьях Рустама, мирно покоюсь на его широкой груди, жадно вдыхаю родной аромат, постепенно выныриваю на поверхность из сладостной дремоты.
— Это была лучшая ночь в моей жизни, — шепчу, проводя кончиками пальцев по литым мускулам.
— Будет лучше, — ровно заключает муж и массивная ладонь проходится по моей спине, пробуждает лихорадочный трепет. — Клянусь.
— Я с трудом могу такое вообразить, — признаюсь абсолютно искренне.
— Вот и отлично, — усмехается. — Значит, точно сумею удивить.
Внутри чуть саднит. Снова вспыхивает недоброе предчувствие, от которого я старательно убегала вчера. Нужно прояснить ситуацию.
— Ты обещал рассказать, — говорю я, приподнимаясь, чтобы лучше видеть лицо своего супруга. — Тот разговор. Ты вернулся очень мрачным и сосредоточенным. Кому звонил? С кем вел беседу? Что произошло?
— Так много вопросов, — протягивает Рустам и мягко переворачивает меня, заваливает на спину, начинает целовать, напрочь лишает способности мыслить трезво. — Давай мы сначала позавтракаем.
— Это не очень похоже на завтрак, — бормочу я, но осудить его порочные замыслы не получается, наоборот, уже тянет их разделить, отдаться животным порывам целиком и полностью.
— Да? — он изумленно приподнимает бровь. — Но это самое вкусное. Желаю попробовать прямо сейчас. Люблю сильнее всего на свете.
До настоящего завтра мы добираемся далеко после полудня. Трапеза происходит на палубе, где уже сменили оформление. Теперь яхта щедро украшена лавандой. Нежный аромат заполняет легкие, смешиваясь с неповторимым запахом открытого моря. Кругом царит свежесть, а душу переполняет чистый восторг.
Я отмечаю, что гости уже разъехались. Остаемся лишь мы и необходимый персонал: прислуга, охрана, состав людей, которые занимаются управлением и обслуживанием огромной яхты.
Завтрак происходит под легкую мелодию. На столе установлены интересные элементы декора: крупные прозрачные вазы наполнены водой, в них плавают лилии и маленькие горящие свечи.
Мне постоянно хочется улыбаться. Давно я не чувствовала себя такой счастливой. Тугая пружина разжимается. Дышу полной грудью. Тревоги отступают на второй план.
Только над нами собираются грозовые тучи.
— Через несколько часов вернемся домой, — обещает Рустам. — Полагаю до конца этой недели успеем переехать в нашу новую резиденцию. Строительство
— Отлично, — киваю. — Я бы хотела больше времени провести с Мари. Мечтаю узнать твою сестру получше. Хотя с вашим родством явно есть какая-то очень запутанная и странная история.
— Она хорошая девушка, буду рад, если вы подружитесь.
— Мне кажется, мы нашли общий язык, — отодвигаю тарелку, беру бокал с водой, играю им, наблюдая за переливами, за отражением пламени свечей. — Но вообще я до сих пор жду от тебя подробностей про вчерашний разговор. Что случилось? О чем ты узнал?
Рустам мрачнеет. Его взгляд становится холоднее льда. Красивые губы складываются в пугающем зверином оскале.
— Мой отец сбежал.
В горле резко пересыхает. Пару секунд мне кажется, я просто ослышалась, неправильно поняла, неверно осознала эти слова. Перед глазами мутнеет.
Я осушаю воду залпом. Отставляю бокал, опасаясь разбить его вдребезги. Только дурных примет нам сейчас не хватает.
— Ублюдок опять вырвался на свободу, — чеканит Рустам. — Я заключил его в подвале фамильного замка. Выставил охрану. Но мой отец всегда был изобретательным гадом. Он сумел расположить к себе нескольких человек. Талант убеждать у нас врожденный. А еще некоторые по сей день считают его лидером клана. Вожак не может отойти от дел. Вожак может только умереть. Здесь я допустил ошибку. Надо было рубить. Резать. Надо было его уничтожить. Сразу. Без всех этих игр в благородство. Такую тварь нужно убивать. Иначе с ним не совладать. Выплывет. Вырвется. Вылезет отовсюду. Тюрьма для него никогда не сработает. Даже самая надежная.
— Но он твой отец, — роняю глухо. — Ты не мог так поступить.
— Я повел себя как сопливый идиот.
— Это грех.
— И что? — хмыкает. — Мой папаша тоже не святой. На нем пробу негде ставить. А уж за то, как он поступил с моей сестрой, как отдал ее на потеху публике, швырнул в лапы маньяка… за такую мерзость его только на куски порвать. Голыми руками. Хребет через глотку выдернуть. Позвонок за позвонком. Хотя и такой расплаты окажется мало.
Молчу. Окунаюсь в тяжелые размышления. Мне дико слышать про месть, про самосуд, пусть я и узнала об этих ужасных вещах очень рано.
Я понимаю, преступника надо судить. Надо действовать по закону, по справедливости. Но Рустам прав: этот жуткий человек отовсюду сумеет вырваться. Вопрос времени. Только ведь и убивать его тоже не выход. Ну нельзя так. Нельзя. Неправильно. Моя натура мигом протестует.
Глупая. Наивная. Разве этот гад меня бы пожалел? Разве позволил уйти? Никогда. Его ненависть неистощима, неистребима, абсолютно невменяема, достигает космических масштабов. Он не способен примириться с потерей власти. И речь здесь не про клан, не про контроль над собственным родом. Ахметов-старший считает, что упустил родного сына, позволил ему спутаться с такой недостойной девушкой как я.