Сказка о дружбе
Шрифт:
Ага, ну это понятно. Христианство я не люблю, впрочем, как все религии. Есть у кого глюку учиться…
— А мне это на хрена?
— В этом мире ты скоро умрешь. Это не шутка, я смотрел прогноз. А там можешь прожить дольше. Намного дольше. На Кверте немного другие физические законы. Интересные…
Ну да, конечно. Кнут и пряник. Нет у меня другого выхода. Или иди, спасай мир, или умрешь. Прямолинейное у тебя мышление, Егор Сергеевич!
— И от чего я умру? — ехидничаю я. — Пневмония или сердечный приступ?
— Я же говорил. Лавина, — отвечает он.
Вот ведь сука! Лавинами у нас шутить не принято! Я ведь тоже пошутить могу. Кулаком в харю. Не посмотрю, что ты плод моего воспаленного воображения!
Впрочем,
Ну чего тебе глюк? Что ты мне там несешь? Что значит: «Все расы генетически идентичны»? Если они идентичны, это одна раса. И уши у всех одинаковы! Чего? Общее потомство? Фертильное? Что за бред? Даже интересно взглянуть! Да отстань ты! Сейчас дойду до базы и завалюсь спать. А ты исчезнешь. Слышишь, Амфи! Пропадешь, к чертям! Потому что ты глюк! Мой глюк! Ребята вон тебя не видели и не слышали, недобог хренов! Ну что тебе? Опять мир спасти? Да запросто! Только зачем? Не боюсь я смерти! Да и врешь ты! Что? Можешь вылечить Елку? А всех детей на Земле можешь? Почему? Бюрократ хренов! Скольких сможешь? Пятерых? Нет уж, десять давай! А лучше двадцать! Но десять минимум! Ладно, договорились. Дрын мой надо взять! И дежурный рюкзак со всем барахлом! Понял? Тогда вперед, какие проблемы…
Я протягиваю глюку ладонь…
Втаскивающая волокушу в ворота базы четверка обернулась на шум и успела увидеть, как совавшаяся с неопасного бокового склона лавина мгновенно набрала скорость, потом резко изменила направление движения и захлестнула устало бредущую одинокую фигурку.
— Егор!!! — заорал Витька, отстегивая тягу и бросаясь назад.
Увы. Поиски ничего не дали. Ни сразу, ни в течение следующей недели, ни позже. Через месяц начальник официально прекратил спасы, но парни рыли снег до самого лета. В любую свободную минуту. Весной лавинный конус растаял. Но тело так и не нашли…
Смерть Егора заслонила ряд загадочных исчезновений, произошедших в этот же день. И если на пропажу вещей погибшего еще как-то обратили внимание, а сенбернара Шарика, прибившегося к базе прошлым летом, даже попытались искать, то недостача на складах некоторого количества разнообразных продуктов не всплыла и при очередной ревизии. Списалось на естественную усущку-утруску.
И только одно событие не прошло мимо всеобщего внимания. Десятилетняя Лена, дочь лагерной поварихи, страдающая детским церебральным параличом, в одночасье выздоровела. Девочке еще предстоял долгий путь к нормальной жизни, но теперь это зависело только от нее.
Глава 1
Всё! С алкоголем надо завязывать! Уж больно по утрам хреново! Во рту не мухи нагадили, а минимум стадо коров! Язык присох к гортани и не отклеивается. В горле пустыня Калахари, совмещенная с геенной огненной! В черепушку забралась пара дятлов, вывела птенцов и рвется на волю. Родители через виски, а детишки облюбовали лоб и затылок! Ну и по мелочи: всё тело ломит так, словно мена пропустили через барабан стиральной машины.
Пытаюсь открыть глаза. Дятлы резко увеличивают частоту и амплитуду долбления. Вот мать их в клюв! Надо встать, добраться до умывальника и сунуть под него голову. Но как? Шевельнуться, и то больно! Эй, кто-нибудь! Облейте меня ледяной водой!
Никто не приходит, не обливает, даже не откликается. Дятлы чуть успокаиваются. Пока я не пытаюсь поднять веки. Хорошо, хорошо. Больше не буду.
Что же вчера было? По какому поводу попойка? Значит так: сначала я ушел на Чайку. Соло. Нет, это позавчера. Притопал под стену и заночевал. А вчера полез вверх и обнаружил странного страдальца. Тащил его вниз. С глюком изменчивым болтал по дороге.
Стоп! Да кто мне позволит?! Даже если я сам под воздействием галлюцинаций буду рваться к спирту в таком состоянии, мужики скрутят и привяжут к койке. Это же самоубийство чистой воды. Пятьдесят грамм с обильной закуской, которую правильно называть едой, и ведро чая. А не пятьдесят грамм чая и ведро спирта! Чтобы вся жидкость в организме на це-два-аш-пять-о-аш заменилась! И либо мой организм сдох, либо поменял метаболизм на спиртовой! Но почему я ни хрена не помню?
Передаю Витьку тягу. Это помню. Парни уносятся к базе. Тоже. Иду, разговариваю с глюком. Вроде, договорились о чем-то. А дальше? Хлопок, вроде был… Лавина! Точно! На меня шла лавина! Со склона, где и снега-то не бывает, и не по линии падения воды, а наискосок! Что за бред?! А сейчас я где? Если накрыло, то должен быть в лазарете. Лежать голенький на чистых простынях, и смотреть на шаманские пляски девушек в белых халатах. Ладно, не смотреть, но хотя бы слушать. А я не слышу! Может, оглох? Надо глаза открыть. Ой, блин! Нет, не буду открывать! Хрен с ними, с девочками, потом посмотрю! Всё равно ничего принципиально нового ни Лизонька, ни Наденька мне показать не смогут!
Погоди, что-то же я слышу! Кроме дятлов! Только непонятно что! Может, меня не откопали? Тогда вокруг снег должен быть. Снег не ощущается. Травка ощущается… КАКАЯ ТРАВКА??? Сжимаю ладонь, пытаясь понять, что попадается под пальцы. Точно! Трава! Мать ее зеленую!!!
Рывком сажусь, распахиваю глаза и хватаюсь за голову, обоими руками запихивая обратно разбушевавшихся дятлов. Но дело сделано! Обозреваю окрестности и охреневаю! Даже дятлы не в силах помешать. Лес кругом. Хороший «парковый» лес. Видимость «километр на километр». И в этом лесу лето! Травка зеленеет, солнышко блестит, в ветвях птички чирикают… Это что за семизвездчатая похребень с переподвыподвертом?! Я же был на Кавказе! Зимой! На без малого трех тысячах! Минус двадцать, снегу по уши… А сейчас? Благополучно сдох, а это типа райский сад, что ли? А где гурии? Или их неверным не положено? А что положено? Могильные черви! Тоже отсутствуют.
Блин! Какой, к чертям, райский сад с дятлами в башке?! Да с этого перестука любой праведник с катушек съедет. Начнут журчащие ручьи мерещиться… Ага! Уже журчит! Слева, метрах в пятидесяти! Поворачиваю голову. Ни хрена не видать. Вода? Пытаюсь встать. Получается на четверть. В смысле, на четвереньки. Да и хрен с ним. Начинаю перемещение в направлении журчания. Которое, кстати, смолкло. Или из-за дятлов не слышно… Метров через несколько голова упирается в что-то большое и лохматое. Поднимаю голову. Больно-то как! И видимость не улучшилась. Только мех в глаза лезет… Толкаю препятствие рукой. Оно послушно отодвигается. С трудом фокусирую взгляд. Большой комок белого меха. Вниз торчат четыре лапы. Слева — хвост. Справа повернутая в мою сторону клыкастая морда с высунутым красным языком. Зубки… хорошие зубки. Большие и без следов кариеса.
— Шарик!
Собака радостно улыбается.
— Шарик, где вода?
На морде появляется выражение тягостного раздумья. Но раз лохматый не срывается с места, значит, никакого ручья поблизости нет. А что же журчало?
— Шарик, это ты журчал?
Пес скалится в ехидной улыбке. Сволочь! Я умираю, как хочу пить! А эта лохматая гадина заставила меня ползти в направлении его журчания! Убью садиста! Как только встану на ноги…
Шарик поворачивается ко мне мордой, и я вижу на его широкой груди маленький бочонок, пристроенный Витьком для большего сходства нашего приблуды с сенбернарами из легенд. А заодно для создания передвижного винного резерва.