Сказка о том, как Иван женился...
Шрифт:
— Хватит тренировать ноги, скоро здесь будет полно туристов, спускайся ко мне.
***
Они подошли к первому ярусу.
Впереди зияло некое углубление, расположенное прямо по центру закончившего свой путь водопровода. Обследование фонариком показало, что это не спуск к сцене, а искомое помещение.
Перед входом маячила строгая надпись: «Danger!!! Do not enter!! Well!!» Барельеф панциря и меча оказался с тыльной стороны рядом с водопроводом.
— Мы пойдём туда? — с надеждой спросил сын.
—
Помещение было небольшим. У стены, аккуратно выложенное мощной и твёрдой базальтовой породой зияло чёрное пятно пересохшего колодца, такого же древнего, как и руины вокруг.
— Спустимся? — спросил отец у притихшего сына.
***
Хенрик не был профессиональным скалолазом. Но несколько посещений горнолыжных курортов числились в его личном зачёте. Больше всего он любил Zillertal Arena, с его парком Целль-ам-Циллер фрискиеров и сноубордистов, в котором они с беременной Ирен до умопомрачения катались на санках, по 7-километровой трассе родельбана.
Профессор достал из сумки верёвку и тщательно обмотал ей себя. Второй конец был намотан на огромный валун, мирно лежавший у входа. Затем, приказав Марку страховать и, в случае чего, звать на помощь, кинул камень в черноту зияющей дыры.
Звук падения отразился от стен почти рядом и Хенрик, хмыкнув, полез вниз. Он никогда не спускался по отвесным стенам, но в этот момент в его голове была странная упорная пустота, мешающая бояться и размышлять. Его вело, человек был совершенно спокоен.
Глава 16
Пятеро немолодых людей сидели за круглым столом в прохладе мегарона. Путь к нему проходил сквозь открытую морским ветрам колоннаду дворца, дававшую помещению прохладу в любое время душного дня.
Дальше всех от входа сидел некогда златокудрый Аполлон - стрелок, басилей, хозяин. Смуглая кожа, натянутая на тонкие черты да жесткие когтистые руки лучника. За долгую жизнь руки растратили мускульную силу, но скопили такую силу духа, которую не разрушить ни пыткой, ни огнем... ни любовью.
Рядом его единоутробный брат Гермес, метатель пращи, басилей и проныра. Скупердяй, обложивший данью Ойкумену, зажавший в каменном кулаке всю плодородную Элладу. Он заложил камни в основание храма Отцу в Гелиополисе, он же поджег красные виноградники и дал дорогу новому белому вину. Богатейший из богатых. Хитрейший из хитрых.
По правую руку совсем седой старик - Аид, басилей, безраздельный владелец Спарты, недавно схоронивший свою жену Кору и в честь ее строящий храм — все только ей, своей Перфесоне... Его даже в посмертии
Следом, почти замыкая круг сидящих - скособоченный калека. Гефест, мудрейший, победитель вольного небесного железа, впервые сумевший расплавить его в горне. Руки, способные гнуть металл и крошить камни… И ноги, не способные стоять на колеснице во время триумфа.
И последний огненный цветок Эллады, человек в железном совином шлеме и панцире. Женщина, смеющая входить на правах Хозяина в мужской мегарон — Афина Паллада, древняя, как сама вечность, и непостижимая, как судьба. Женщина, прозванная Лилит...
— С открытым сердцем приветствую Вас братья... — звучным, совсем не старческим баритоном произнёс Аполлон.
— Хвала богам, наш путь проложила Паллада, — откликнулся Гефест и глотком осушил кубок. Пряное терпкое вино приятно обожгло горло и согрело душу.
— Путь прокладывают Мойры, — усмехнулась Афина, и сова на шлеме мрачно блеснула умными глазами.
Тень Гермеса шевельнула губами в лучах проникавшего в зал солнца, и его блики сложили улыбку торговца на мозаичном полу.
— Ты всегда умел говорить комплименты, брат....
— Мы земные молнии громовержца, — напомнил сидящим Аид.
— Пришло время, — глухо сказало эхо из-под закрытого шлема.
На стол легли четыре предмета.
— Пришло время, — повторили властители мира.
— Радуйтесь, владыки-Возницы судьбы, вам выпал жребий сохранить части для будущих побед, — громко произнесла Афина, прославленная своей мудростью. — Я покидаю Вас спокойно.
В мегароне на миг стало душно, потом повеяло воздухом, как после грозы, и мертвый совиный шлем покатился, гремя, по полу. Паллада ушла, остался воздушный дух Лилит...
Когда на небе появились изображения Персеид, одинокий вдовец обратился к звёздам:
— Возница — это тот, Кому везет, а не тот, Кто возит, мы это знаем твёрдо, моя родная Кора...
И оттуда, с чёрной выси глубокого небосвода, он отчетливо рассмотрел улыбку...
***
Верёвки почти хватило. Рассмотрев выложенное обожженным камнем и спаянное за тысячелетия дно в метре от себя, Хенрик без размышлений отвязал страховочный линь и спрыгнул вниз. Расчёт оказался верным, хотя левую ногу повело в сторону и он приземлился на колено, разодрав штаны. В колодце было сухо. Тусклый свет пробивался через крытое помещение и доходил до дна. Сквозь сумрак выступало темное окно водопровода, через которое когда-то с побережья попадала через шлюзы гонимая насосом вода. Со смертью акведука он опустел, но ветер не смог нагнать в него грязь. Колодец, веками обреченный на медленное умирание, оставался сухим и чистым, всегда готовым поить зрителей, пришедших на представление.