Сказка Шварцвальда
Шрифт:
— Ты красив, мой дорогой Яков…
— Не мучай меня, Кристина — услышала она глухой незнакомый голос. Под опущенными ресницами блеснула невольная слеза.
Легкомысленный самодовольный чертенок овладел разумом девушки. Она внезапно осмелела и взяв в руки лицо Якова, тихо коснулась его губ своими любопытными губами.
Ее первый неумелый, осторожный поцелуй прервал мучительный стон молодого человека, но через мгновение, Кристина была прижата к его груди и наслаждалась сладким продолжением ласки. Голова девушки закружилась от наслаждения, и она обмякла в сильных объятиях художника.
Спустя несколько мгновений Яков аккуратно поставил ее на землю, отстранился и заглянул в блуждающие
— Как ты?
Кристина, вмиг зардевшаяся словно маковый цвет, чуть дыша пролепетала
— Странно, незнакомо… все говорят, что поцелуи приятны, но я теперь знаю, что они… божественны. Я словно побывала на небесах и подслушала разговор ангелов…
Яков нежно обнял девушку и снова прижал к себе. Он улыбался, счастливый словно ребенок.
Потом, опомнившись, тяжело вздохнув, разомкнул объятия и отступил на шаг.
Кристина удивленно приподняла брови.
На лице Якова от волнения проступили пятна
— В городе говорят, что тебя можно часто увидеть с богатым сынком баронессы. До меня доходили слухи, что ты помолвлена с Михаэлем. Еще говорят…
Девушка отвернулась от взволнованного Якова, скрывая торжествующую улыбку. Она наслаждалась невольной властью над человеком, который ей был далеко не безразличен. Чувство обладания лишь обостряло наслаждение.
— Яков, милый! Мы очень близки с Михаэлем, но пусть тебя это не тревожит, он друг, почти брат мне, не более… Ты же знаешь меня с детства и сразу поймешь, лукавлю я или нет. Мое сердце свободно, дорогой Яков!
Радостная искорка блеснула в глазах встрепенувшегося художника, Кристина криво улыбнулась, хитрый чертик продолжал ей нашептывать пакости.
— Но порой он так странно на меня смотрит… Разглядывает, думает, я не вижу… Что говорить… Он красив, увлекателен, теперь еще и богат. Чем не завидный жених?
Обратилась она к растерявшемуся Якову. Художник, нахмурившись, молчал. Ее слова вскрыли незаживающую рану.
Сердце Кристины сжалось от жалости. Она почувствовала, что заигралась. Опустив глаза в пол, прошептала заветные слова
— Яков, приходи на святочной неделе в Фогельбах к Вильгельму, проси его моей руки, если сердечно желаешь, не бойся ничего — я буду ждать и отвечу тебе согласием.
И вновь, уже сама, обвив руками его шею прижалась к груди и закрыв глаза, блаженно улыбнулась, слушая стук радостно забившегося сердца своего друга.
Праздник Всех Святых принес в Черный лес не только первые заморозки. Студеный ветер с северных широт, укутавший молчаливый вековой лес в кружевное платье из инея, припорошивший потаенные лужайки, заковал озера и малые ручьи в ледяной панцирь. Он принес мертвую тишину, прогнав беспокойных птиц по следу ускользающего солнца, загнал зверей в норы, но в тот год 1681 он привел с собой лютый страх. Словно чумная напасть распространялись среди городов и деревушек леденящие кровь слухи о пропавших молодых и невинных девушках, об истерзанных бешеными волками младенцах и малых детях. О том свидетельствовали охотники и пастухи, находившие их изглоданные обескровленные обледеневшие трупики на запорошенных снегом лужайках. Одна странность наблюдалась повсеместно — вокруг детских тел не виделось ни одной капли крови. Снег или трава не были примяты. А пропавшие девушки редко, но возвращались, только они уже не были прежним. Глаза несчастных блуждали, они не узнавали родных, разговаривали сами с собой, истязая себя собственными руками, оставляя кровавые раны на теле, призывая самого Сатану забрать их души и вернуть утраченную благосклонность. Многие несчастные во избежание преследования Святой инквизиции были незамедлительно отправлены в монастыри и канули в их мрачных
В тот страшный день Кристина развела костер на лужайке, призывая Люстига спуститься к ней с замковых стен. В Фогельбах пришла страшная беда, пропали две сестры — двойняшки, дочери мельника Ганса и молочная сестра Кристины — Марта, изводившая ее в детстве.
Подруги отправились втроем в Марцелль за обновками к Рождеству и не вернулись к положенному сроку. Матушка Хильда посерела от горя, не находя себе места, горюя по старшей дочери, уже считая ее погибшей. Ужасную новость принес местный пастух, видевший на днях вереницу всадников, пронесшихся среди черных сумрачных елей в сторону господского замка. По его уверениям, через седло одной из лошадей была перекинута тяжелая ноша и, парню послышался женский крик.
Постепенно смеркалось, Кристина посмотрела на небо, где закружились бесчисленные снежные хлопья, предвещавшие сильный снегопад. Подбрасывая в пламя костра сухие еловые ветви, она ежилась от подбирающейся сквозь плотный шерстяной плащ морозной стужи. Михаэль уже давно должен был бы появиться, если бы он был дома. А если нет… Пообещавши ждать верного друга еще с полчаса, Кристина прижала к груди любимую куклу и закутавшись в плащ посильнее, закрыла глаза и наконец, немного согревшись, замурлыкала под нос любимую песенку о веселом босоногом сапожнике.
Хруст ветки заставил ее вернуться из полудремы. На краю поляны стоял Хассо. Прозрачные глаза пронзили ее ледяными стрелами злобы. Кристина испуганно вскочила на ноги, с надеждой оглядываясь вокруг в поисках Люстига, но ее верный друг так и не появился.
— Зря ждешь его, Птичка. Он нежится в объятиях обольстительной камеристки, разве Михаэль не упоминал, что к его светлейшей персоне ныне приставлена челядь, готовая услужить господину во всем… А уютная теплая норка, где они веселятся, с другой стороны замка, сигнального огня твой верный Михаэль так не увидел. Ожидание напрасно.
Кристина, почувствовав приближающуюся опасность, еще раз огляделась, ища пути к отступлению, но Хассо стоял на тропинке, преградив ей обратный путь в Фогельбах.
— Думаешь сбежать… Зря. Я готов тебя разочаровать, все пути отрезаны. Пришло время расплаты.
Кристина не верила происходящему.
— О какой расплате ты говоришь? Что я сделала тебе? Чем навредила?
Хассо злобно расхохотался и раскаты его смеха страшным эхом отразились от молчаливых елей.
— Самую малость, Птичка. Ты лишила меня брата, друга, моей верной половины, украв любовь Люстига.
Кристина затрясла головой, отгоняя наведенный мрак. Она только сейчас поняла, что не замечала за спиной смертельного врага, который дожидался своего часа.
— Хватит понапрасну болтать, Хассо, — раздался голос всадника, возникшего словно призрак на лесной поляне. Следом за ним, появилось еще двое незнакомцев, один из которых вел под уздцы лошадь, недовольно фыркающую от падающих на морду крупных снежных хлопьев.
Плотным кольцом ухмыляющиеся всадники окружили испуганную насмерть девушку, шаг за шагом отодвигая ее к пытающему костру.