Сказка старого эльфийского замка
Шрифт:
А Лисса лежала и глаз не открывала — интересно же, что еще о ней скажут.
— Да ладно, мамань! Я господина опекуна ейного видел — нормальный вроде дядька. Да и щеки у нее совсем не обгорели, а просто от жары такие красные. Платок вон додумалась же на голову накинуть, — это уже другой голос — знакомый, пацанячий.
Лисса поняв, что больше обсуждений не будет, сподобилась глазки-то открыть, а потом и сесть решилась. Возле нее склонились Вербен и его мать — полноватая женщина с миловидным лицом, возрастом, примерно, как дина Клена — то есть, хорошо зим за сорок.
— Что, разморило
В общем, к замку они отправились только после того, как умылись, еще раз поели и вдоволь напились чего-то вкусного такого, прохладного и ягодного, чего Лисса никогда и не пила до этого. Вербен, пожав плечами, пренебрежительно назвал питье это — болтанкой, объяснив, что это простое варенье водой разведенное. Ну, и пусть, а Лиссе все равно понравилось!
К замку шли они той же тропой, что и накануне. Дорогу, которую еще вчера пытались расчистить, да так и бросили, поняв, что все равно за один день не осилят, сегодня взялись прорубать как положено и начали от воротной башни. Так что в том месте, где они сейчас шли, было безлюдно и тихо, только и слышались где-то с большого отдаления удары топора и мужские окрики.
Поняв, что мальчик первым с ней заговаривать не станет, а идти в молчании было скучно, Лисса начала разговор сама:
— А вы, наверное, зря огород-то поливали. Бабушка Росяна, это знахарка, что с нами приехала, сказала, что у нее кости крутит, а значит, сегодня-завтра дожди пойдут.
— Так мы это тоже знаем. Почти все старики погоду-то чуют. Но вчера еще ваш опекун сказал старосте, что раз такое дело, то он из города обязательно мага привезет, чтоб… это… дождик попридержать. Ему надо, чтоб дорогу расчистили, а то не одна подвода к замку не подойдет. А там уж как дело пойдет — неизвестно. Так что пока без дождей мы будем.
Так, суть да дело и разговор у них завязался. О чем? Да о том, чем в деревне живут, что на полях сажают. Что шерсть овечью только у них тут в какой-то особо редкий красный цвет красят. Что огромный Спасский лес, в котором замок стоит и к которому селенье прилегает, только с этого краю графам Силванским принадлежит, а все остальное королю. И, соответственно, по грибы, по ягоды надо знать, где ходить можно.
Вроде эти темы и не должны были бы так заинтересовать девочку десяти зим от роду и воспитанную графской наследницей. Но, толи парнишка так интересно рассказывал, толи осознание того, что все здесь ее госпожой зовут и хозяйкой считают, или, скорее всего, и то, и другое вместе, сделало свое дело — слушала Лисса рассказы мальчика с немалым интересом.
Так и до замка дошли. Но когда из-за холма с развалинами показалось трехэтажное целое строение… Лиссе расхотелось к нему подходить — уж больно суматошным и колготным выглядел народ окружающий его. Люди суетились и носились вокруг здания, в него и из него, и даже с помощью приставных лестниц, по нему лазили, напоминая растревоженных муравьев на муравейнике. Так что, заведомо зная, что Корра сейчас там нет, девочка решила и вовсе туда не идти.
— Отведи меня к этому вашему озеру, а? — попросила она Вербена.
— Так оно,
С другой стороны от бывшего замка, откуда было невидно ни целого крыла, ни воротной башни, если чуть спуститься по едва различимой среди травы щербатой лестнице, взгляду открывалось и озеро. По незначительным размерам — едва ли саженей пятнадцать до противоположного берега, его можно было-бы назвать обычным прудом, но заметный ток воды в правой его части и явно нерукотворное происхождение позволяло считать этот водоем все же, пусть и маленьким, но озерком.
Почти правильной круглой формы, озеро песчаным пляжиком примыкало к тому месту, где они с Вербеном спустились с лестницы. Слева и по дальнему краю вся его почти недвижимая гладь была устлана круглыми глянцевыми листьями кувшинки, и даже с десяток крепких желтеньких кубышек торчали средь них, ознаменовывая своим наличием первые дни лета.
Справа, от того места где они сейчас стояли, виднелся зев родника, когда-то, похоже, выточенный из камня в виде чего-то определенного — толи головы чудовища с разинутой пастью, толи какого-то цветка, из серединки которого и била струя. Но теперь определить было трудно, что там изображалось изначально — пористый серый камень оказался совершенно попорчен непогодой, только-то и давая намек, что когда-то был художественно обработан.
Дальше родника хорошо проглядывалось, как вода из озера устремляется в ручей, который хоть быстро и прятался с глаз в зарослях какого-то кустарника, но полностью рухнувшая часть крепостной стены в том же направлении явно указывала его дальнейший путь.
Золотистый песок под ногами искрился на солнце и зазывно намекал, что уже прогрелся, и будет совсем неплохо, если эти самые ноги, что стоят на нем, освободить от сапожек и дать им вольготно пройтись по нему. Лисса, не устояв перед этим призывом, разулась и пошла к тихой практически неподвижной кромке воды.
— Искупаться бы… — помечтала она.
— Госпожа, вода еще холодная. Третьего дня наши мальчишки пытались уже здесь купаться, да ноги ломотой прихватило, один чуть не потонул, — предостерег ее Вербен, но от удовольствия пройтись босыми ногами по песку тоже не отказался.
Вода действительно, хоть и тихая, была еще довольно холодна, так что, как бы ни манило своими бликами солнце, переливаясь разводами по уходящему вглубь песку, дальше, чем по щиколотку, Лисса в воду не заходила. Парнишка бродил рядом, то замирая, то вдруг пиная воду ногой, стараясь достать толстеньких, доверчивых, но довольно юрких головастиков.
Потом они дружно сидели на берегу, вольготно откинувшись на локти, лицезрея размеренную жизнь маленького озера и грея замерзшие ноги в теплом песке. Темно синие, тоненькие, как выписанные пером стрекозы, кружили почти над самой водой. Криволапая пупырчатая жаба взобралась на лист кувшинки и теперь, не шелохнувшись, уже какое-то время покачивалась на нем. А серенькие мелкие птички с тревожным щебетом выпархивали то и дело из зарослей на противоположной стороне озера и суетясь, порхали на самыми ветками, а в кустах промелькивал чей-то рыжеватый бок — толи одичавшего кота, толи лисицы.