Сказка старого эльфийского замка
Шрифт:
— Ты бы лучше поинтересовался хоть раз, почему так все устроено в древнем захоронении эльфов. А то игры в священном, пусть и не для наших народов, месте, вы с волчатами могли устраивать, а спросить — нет! — укоризненно попенял ему Тигр, а потом повернулся к Лиссе и уже другим тоном — размеренным и спокойным, стал рассказывать:
— Вы уже обратили внимание, госпожа, что свои родовые захоронения знатные эльфы устраивают по-особенному — длинный общий коридор с ответвлениями в семейные залы. Мы сейчас находимся в усыпальнице Лайномэля III Лилокасльского и его домочадцев — первой супруги Марэонель, второй — Карлулэль и дочери Сальговэйль, умершей во младенчестве, матерью которой была первая из покоящихся здесь
Удивительно, но семейная зала, в отличие от общего коридора, прорытого просто в земле, была похожа на покои сказочного дворца. Медальоны фресок, с видами Лиллака внутри, карнизы, полуколонны, вазоны, складчатые драпировки и балдахины — все из резного цветного мрамора. При этом сами захоронения, под этими балдахинами, были… в земле, как на обычном кладбище. То есть, они обозначались плитой и наголовным камнем, а сами тела, похоже, находились под ними.
И если, читая имена эльфийской семьи Тай водил рукой по красивейшим, конечно, но совершенно обычным памятникам, то, чтоб прочитать имена прислуживающих им людей, ему пришлось, то и дело отступать и наклоняться, потому, как выбиты они были на плитах пола. И надписей таких, затертых и почти нечитаемых, можно было насчитать не один десяток.
— Простые люди действительно тогда были пылью у ног эльфов. Как бы верно они не служили, но место им находилось только на самом проходе… недаром простые люди начали войну с ними, — невесело усмехнулась Лисса, присев и пытаясь если не глазами, то пальцами прочитать еще, хотя бы одно имя.
— Я думаю, вы не совсем правы, госпожа, — ответил ей на это Тай. — Посмотрите внимательно, у Луняны прекрасно видны годы жизни. И если посчитать, то получается, что прожила эта достойная женщина без малого сто тридцать зим. То есть, о тех, кто им был по-настоящему дорог, эльфы заботились вполне искренне. А дело ведь было… — Тигр опять подошел к хозяйской плите и стал высчитывать года, сопоставляя системы зимоисчислений: эльфийскую, до Большой битвы, и людскую — после нее, — … дело было чуть более чем десять тысяч зим назад. Ну, а то, что захоронены слуги под полом залы, то… госпожа моя, вы можете назвать хоть один человеческий знатный дом, который даже для самых доверенных слуг находит хоть какое-нибудь место в своей семейной усыпальнице?
— Да, вы правы… — вынуждена была согласиться с ним девушка.
— Не расстраивайтесь госпожа. В общем-то, правы — вы. В большинстве своем эльфы людей не ценили и не щадили. А вот это, скорее всего, исключение из правил. Если я правильно помню, эта практика — хоронить приближенных слуг в родовой крипте, не была общепринятой, — сказал Каниден и укоризненно посмотрел на Тая.
И Ворон его поддержал:
— Ты, Тигрище, конечно, старше меня, но я почти восемь зим прожил, считай, в древнем книжном хранилище и ознакомился с его содержимым основательно, благо было время. И я тоже что-то не встречал описания такой традиции, чтоб человеческих слуг при эльфийских господах хоронили обязательно!
Тай невозмутимо, с видом человека не привыкшего менять попусту свое мнение, прослушал всех, пожал плечами и… принялся рассказывать дальше, как ни в чем не бывало:
— Так вот, в каждой такой семейной зале захоронена строго одна главная ветвь Дома. Хозяин, его жена, или жены, как в этом случае, а так же, так и не вышедшие из того Дома дети: умершие в младенчестве, дочери — старые девы и последующие после наследника сыновья с семьями. Здесь же, похоже… кроме единственного сына, который потом сам стал хозяином и теперь вместе с семьей лежит где-то дальше по коридору в собственном зале, других сыновей у лорда Лайномэля III не было. А дочери, если и существовали, то были выданы замуж и вошли в
Свет факела в его руке плыл вдоль надгробных камней вместе с ним, лишь плавно колыхаясь в ритме с монотонным рассказом и, позволяя тем самым Лиссе лучше разглядеть детали обстановки. Стало ясно, откуда в усыпальнице, в которой последнему захоронению не менее трех тысяч зим, взялись запахи тлена и поминальных благовоний. На могильных плитах, почти невидимые прежде, теперь явственно обозначились лужицы сгоревших до основания свечей, прелые веники, бывшие когда-то букетами цветов, и усохшие до неопределяемого состояния фрукты — так, какие-то сморщенные коричневые катышки.
«— Ах, да! Каниден же говорил, что их женщины убираются в храме и крипте перед Великими праздниками. Наверное, и помин на могилах они же творили», — размышляла меж тем Лисса, впрочем, не отрывая своего внимания и от рассказа Тая.
— Но, вообще-то, и это, и соседние захоронения не такие уж и старые. Особенно если рассматривать течение времени в восприятии долгоживущих эльфов. А вот традиции, обусловившие порядок упокоения, гораздо более древние. Можно сказать — они пришли из Изначальных времен. Из тех самых, когда эльфы были воинами Отца Создателя и бились со Злом вместе с драконами, — в это время продолжал излагать Тигр. — Я знаю, госпожа, что ваше образование проходило довольно своеобразно, — не преминул он вставить шпильку и бросить насмешливый взгляд в сторону ее опекуна, — но зато теперь эльфийскую историю вы знаете гораздо лучше многих. Так что вы должны знать и некоторые мало известные факты той далекой войны. Вот скажите, что есть такое Дар некроманта у ваших, человеческих, магов?
— М-м-м, если правильно помню, то это убийственная магия Зла, насланная на эльфов в Изначальные времена. Возможно, как предполагают некоторые источники, подобная той, что когда-то убила драконов. Но эльфы смогли ее направленность как-то изменить, и магия убийства переродилась в проклятие — способность поднимать мертвых в округе, когда эльф находится в горе или сильном расстройстве. Так вот, эльфы и это проклятие изжили со временем, но столь цельное пожелание от такой мощной сущности, как Зло, в никуда кануть не могло. Поэтому, когда спустя многие тысячизимия Даром Темного магия проснулась и в людях, то и некромантия стала иногда пробуждаться в человеческих волшебниках, — как на уроке, отбарабанила Лисса.
— Правильно. Вся эта гадость пошла оттуда. Правда, человеческие волшебники способны этой силой управлять, также, как и любой другой магией, потому как они только некий объединитель для сил и компонентов извне. А вот эльфы сами по себе магические создания и волшебство — это часть их, как сердце, глаза или легкие. Так что магичат они, как дышат — порой даже не задумываясь, а лишь повинуясь собственным желаниям. Отсюда и выходит, что такое страшное проклятие, как поднимать усопших просто расстроившись, было для них ужасом неимоверным, который боялись цапануть на себя или своих близких. И, естественно, постоянно искали способы искоренить эту напасть. Ну, а пока искали избавления, жить как-то надо было. И вот теперь, госпожа, да и ты — принц, посмотрите на створки двери вновь. Что вы видите теперь, вооруженные подсказкой?
Лисса подошла ближе к предложенной к осмотру калитке. Рой встал рядом, положив руки ей на плечи, и тоже стал вглядываться в переплетения. Его близость, конечно, отвлекала девушку, но даже в таких, не лучших для сосредоточения, условиях, она быстро поняла, на что хотел обратить их внимание Тигр. Вензеля кованого узора под желанием осмыслить их из простых завитушек постепенно преображались во что-то очень знакомое… и значимое.
— Я поняла — это руны древнего языка! Того самого, на котором сделана и надпись на твоей, Рой, татуировке!