Сказка в дом стучится
Шрифт:
— Радуйся, что я молчу. Я б тебе сказала, да ребёнок рядом.
— Я не на громкой связи. Говори.
— Зато я в общественном месте!
И у меня тоже ребёнок рядом, очень любопытный притом.
— Позвони из дома сообщить, что нигде не застряла, и я выслушаю все, что ты хочешь сказать по моему семейному делу.
— А вариант, что я ничего не хочу тебе сказать, ты вообще не рассматриваешь?
— Не хочу его рассматривать. Баба Яга, позвони. Я нервничаю. Ну не ездят на такой машине. Хочешь, я прямо завтра тебе Хайлендер подгоню? Хочешь, сейчас? Ну, скину Никиту дома и приеду
— Нет. Уговор дороже денег. Предоплату я не беру. Все после дня рождения.
— Ты, зараза, опять начала? — тут же повысил он голос.
— У тебя ребёнок в машине, — поспешила напомнить я, исподтишка поглядывая на собственного большого ребёнка под боком. Пусть Терёхин держит голос на шепоте: я могу контролировать только свои ответы, да и то с большим трудом.
— А я слова покрепче не использую, хотя очень хочется. Могу приехать вечером и лично сказать. Согласна?
— Уже вечер. А поздним вечером я надеюсь лечь спать. Я очень устала.
— Ты мне звонишь из дома, поняла? — заговорил Терёхин быстрее. — Иначе я сам позвоню, но я не хочу, чтобы ты за рулём отвлекалась на мой звонок. Позвони сама. Ну в детстве же ты звонила маме, что вы добрались до дачи. Звонила?
— Ну звонила. Но это маме, а это тебе.
— Никакой разницы не вижу. Я тоже хочу знать, что ты жива и здорова. И не хочу знать, что ко всему этому ты успела подумать.
— Я вообще о тебе не думаю. Так проще и привычнее. Пока.
Я сунула телефон в сумку и не вынула руки, потому что мною овладело нестерпимое желание погрозить сестре кулаком. Вот не надо делать глаз, как у мамы. Мы с Вероникой почти не похожи. Я в отца. И волосы у меня светлее. И душа — я не буду превращать чужое сердце в игольницу!
— Ну и вруша ты, Алечка, — покачала головой Вероника. — Ага, только вчера познакомились. Деловые отношения. Так с деловыми партнерами не разговаривают.
— Господи, Вероника! Ну при чем тут он?
— Логика подсказала и счастливое выражение твоего лица. Вот так вот легко, по одному звонку, жабы превращаются в царевишн.
И посмотрела на меня с возрастным превосходством.
— Он и что? Деловые отношения при некоторых обстоятельствах на время могут превратиться в дружеские, но дружить с людьми, с которыми заводишь денежные отношения, довольно проблематично. И опасно.
— Их же не ты завела. Проект не твой личный, так в чем тогда твоя личная проблема?
— В том, что его семейных проблем мне не надо, — отрезала я. — Мне своих хватает. Например, у меня есть сестра, которая суёт свой нос, куда не просят. Я не собираюсь обсуждать с тобой свою личную жизнь. Если я реально вас с мамой достала, я свалю. Снова сниму комнату. Сейчас много студентов домой уедет на каникулы. Пересниму у них хату не пару месяцев, там точно соседи к глине и гипсу привыкшие. А потом поднакоплю за лето денег на что-то более приличное. Так маме и передай, потому что у меня уже нет сил с вами это обсуждать по десятому кругу!
— Ты какая-то совершенно неправильная, Аля! Мама хочет, чтобы у тебя наконец-то личная жизнь наладилась, а ты все квадратные метры какие-то делишь!
— У меня все хорошо. Я не знаю, что мне надо сделать, чтобы вы это поняли.
— И кто тебя кормить будет? — с вызовом смотрела на меня сестра.
— Профессиональные повара будут меня кормить. Вероника, блин, я умею не только клейстер варить, не умру с голода. Вы там только не умрите без моих вложений в семейный бюджет. И не надо так на меня смотреть. Я не позволю за мои же деньги обкладывать меня трехэтажными матами.
— Да кто тебя обкладывает!
— Указывание мне, что я не так и не с тем живу, похуже матов, знаешь ли! Ну что стоишь? Выбирай орхидею матери и поехали домой. Я спать хочу!
— Давай вот эту!
Она ткнула пальцем в синюю за две тысячи восемьсот рублей.
— Ты на цены специально не смотришь? Или решила таким образом узнать, сколько можешь выцапать из моего кармана на свое кафе?
Вероника обиженно поджала губы.
— Я не увидела цену.
— Не только цену, но и цвет. Они же крашеные. Выбирай те, что за семьсот рублей. И живо. У меня была самая тяжелая ночь в жизни. И день. И никакими деньгами это не окупится. Так что хорошенько выбирай, с кем общаться, потому что некоторые думают, что раз раскрыли душу, можно сразу в чужую с грязными ногами влезть.
— А чего соглашалась тогда вести день рождения?
— Я не соглашалась. Это была договоренность через другого человека. С сегодняшним багажом знаний, я б эту семью за версту б обходила. Но, увы, задним числом умным не станешь.
— Не слишком ли умно ты говоришь?
Вероника буравила меня взглядом, но после Терёхинского это было так, страшилки для детишек маленьких.
— Потому что ты слишком умно спрашиваешь, — передразнила я ее тон. — Бери уже белый цветок и поехали.
— Может, лучше розы купим?
— Розы на юбилей дарят или признанием в любви. А я хочу, чтобы у мамы просто настроение улучшилось. Мне действительно с вами очень тяжело живется последний год. Я вообще подумываю свалить куда-нибудь на свой день рождения, чтобы никто не напоминал мне, что мне уже тридцать, а я все еще не замужем и без детей.
— А почему тебя это так задевает?
— Это вас задевает, не меня. Мне за вас обидно, что вы такие ограниченные.
Я расплатилась за цветок и вышла из магазина. Дождь не пошел снова, но сырость от предыдущего осталась. В тонкой кофте было холодно, и я поторапливала сестру. Дождалась, когда та пристегнулась, и со страхом повернула в зажигании ключ. Фу, встреча с эвакуатором отменяется. Завелась колымага. И я сумею отправить Терёхину эсэмэску, что у меня все хорошо и без него.
Дома, поставив горшочек с орхидеей на кухонный стол, я схватила из вазочки конфету и, жуя ее, послала сообщение. Валера тут же ответил «спасибо». Коротко и ясно. Спасибо, дорогой, что не перезвонил. Мне сейчас не бесполезный трёп с ним нужен, а душ. Из-под горячих струй я вылезла чистым, пусть и окончательно вареным человеком. К счастью, мое кресло-кровать осталось разобранным. Я ленилась стелить себе каждый день и приводила нашу с Вероникой комнату в порядок только тогда, когда сестра ждала гостей. Звонок в дверь.