Сказка
Шрифт:
Не так уж идеально, верно?
И я искренне ненавидел этого маленького человечка в его грязных вельветовых штанах и теплой куртке «Найк», с его слипшимися, сальными волосами, спадающими на узкое лицо хорька. Я ненавидел его (естественно), потому что он убил бы меня, как только получил золото — он уже убил однажды, почему бы не повторить это снова? Я ненавидел, потому что, если бы он убил меня, копы — возможно, во главе с детективом Глисоном и его бесстрашными помощниками Уитмарком и Купером — вошли бы во время расследования в сарай и нашли там то, по сравнению с чем убийство Чарльза Макги Рида выглядело бы полной фигней. Я ненавидел маленького человечка больше
Решение проблемы было очевидным. Если он будет мертв, то не сможет никому ничего рассказать. Полиция ничего не узнает, если предположить, что слух у миссис Ричленд не такой острый, как ее глаза (к тому же эти два выстрела были не очень громкими). У меня было даже надежное место, чтобы спрятать тело.
Не так ли?
Хотя его рука все еще закрывала лицо, я мог видеть между растопыренными пальцами его глаза. Голубые, с красными прожилками и проступающими слезами. Он знал, что я собираюсь сделать — видел это по моему лицу.
— Нет. Пожалуйста. Отпусти меня. Или позвони в полицию, если понадобится. Только не убивай меня!
— Как будто ты не собирался убить меня!
— Нет! Клянусь Богом, клянусь могилой моей матери, это не так!
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Дерек! Дерек Шепард! [146]
Я ударил его по лицу его же пистолетом. Я мог бы вам сказать, что не хотел этого делать или до последнего момента не знал, что сделаю это, но это было бы ложью. Я знал, что делаю, и это было приятно. Из его носа хлынула кровь, еще больше потекло из уголка рта.
146
Дерек Шепард — герой медицинского сериала «Анатомия Грея» на канале Эй-Би-Си, сыгранный актером Патриком Демпси.
— Ты думаешь, я никогда не видел «Анатомию Грея», дебил? Как тебя зовут?
— Джастин Таунс [147] .
Я ударил его снова. Он попытался увернуться, но это не дало никакого результата. Я не особенно быстро бегаю, но с рефлексами у меня все в порядке. Я почти уверен, что один из ударов сломал ему нос, а не просто разбил его в кровь. Он вскрикнул — но шепотом, почти неслышно.
— Ты, наверное, думаешь, что я и Джастина Таунса не знаю? У меня даже есть один из его альбомов. У тебя еще один шанс, ублюдок, а потом я всажу тебе пулю в башку.
147
Джастин Таунс (1982–2020) — американский певец и музыкант, умерший от передозировки фентанила.
— Полли, — сказал он. Его нос распух — как и вся левая сторона лица, по которой я бил, — и он говорил так, как будто был сильно простужен. — Крис Полли.
— Брось мне свой бумажник.
— У меня нет…
Он увидел, что я отступил назад, и снова заслонился здоровой рукой. У меня был план насчет этой руки, который, вероятно, еще больше понизит мои ставки в ваших глазах, но вам нужно помнить о моем затруднительном
— Ладно, ладно!
Он встал и полез в задний карман своих штанов, которые были не просто грязными — они смердели. У его куртки был надорван рукав, засаленные манжеты свисали бахромой. Где бы этот парень ни жил, это явно был не «Хилтон». Бумажник был потрепанным и тоже грязным. Открыв его, я увидел одинокую десятку и водительские права на имя Кристофера Полли. На фотографии он был молодым, с еще не разбитым, но таким же мерзким лицом. Я закрыл бумажник и сунул его в задний карман к своему.
— Похоже, твоя лицензия истекла в 2008-м. Надо бы тебе ее продлить — конечно, если ты проживешь достаточно долго.
— Я не могу…, — его рот захлопнулся.
— Не можешь ее продлить? Ты сбежал, да? Из тюрьмы? Так вот почему тебе понадобилось столько времени, чтобы ограбить и убить мистера Генриха? Потому что ты был в Стейтвилле [148] ?
— Не там.
— А где? — спросил я.
Он промолчал, и я решил, что мне все равно. Как мог бы сказать мистер Боудич, это было несущественно.
148
Исправительный центр Стейтвилла — государственная тюрьма строгого режима для мужчин в Крест-Хилле, штат Иллинойс.
— Откуда ты узнал о золоте?
— Видел несколько штук в магазине старого фрица. До того, как попал в тюрьму, — я мог бы еще спросить, как он узнал, откуда взялось золото, и как подставил беднягу Дуайера, но думал, что и так знаю то и другое. — Отпусти меня, я больше никогда тебя не побеспокою.
— Нет, не побеспокоишь. Потому что ты опять сядешь в тюрьму, и уже надолго. Сейчас я вызову полицию, Полли, и тебя посадят за убийство — вот тогда я послушаю твои «ха-ха» на этот счет.
— Я расскажу! Расскажу о золоте! Ты его не получишь!
Вообще-то это не так — согласно завещанию, золото принадлежало мне, но он этого не знал.
— Это правда, — сказал я. — Спасибо, что напомнил. Поэтому придется добавить тебя к насосному оборудованию. К счастью, ты мелкий гад, и я не сорву спину.
Я поднял пистолет. Мог бы сказать вам, что блефовал, но не уверен, что так оно и было. Я ненавидел его еще и за то, что он разгромил дом мистера Боудича, осквернил его. Как я, кажется, уже говорил, его убийство все упрощало.
Он не закричал — думаю, не хватило воздуха, — но тихо застонал. Промежность его брюк потемнела. Я опустил пистолет… немного.
— Предположим, я скажу, что позволю тебе жить, мистер Полли. И не только жить, но и пойти своим путем, как поется в песне. Тебя это заинтересует?
— Да! Да! Отпусти меня, и я больше никогда тебя не побеспокою!
«Говорит как настоящий Румпельштильцхен», — подумал я.
— Как ты сюда попал? Ты шел пешком? Или доехал на автобусе до Дирборн-авеню? — учитывая последнюю десятку в его бумажнике, я сомневался, что он приехал на «Убере». Он мог обчистить заднюю комнату мистера Генриха — вещи, подброшенные Дуайеру, делали это весьма возможным, — но если и так, то он не превратил ничего из своей добычи в наличные. Может быть, просто не знал, как это делается. Он мог быть хитрым, но это не всегда то же самое, что умный.