Сказка
Шрифт:
— Ты забыл запереть свой…
— Нет, дом мистера Боудича! Я его не запер!
— А как ты добрался до «Хайболла»?
— Я упущу машину, если ты не заткнешься! Запри дом, ладно? Я оставил ключи на кухонном столе, — а потом, как будто это была запоздалая мысль. — И сарай на заднем дворе тоже запри. Замок висит у него на двери.
— Мне придется ехать в школу на велосипеде, а не на автобусе. Сколько ты мне заплатишь?
— Энди, ну хватит!
— Я шучу, Рид, я даже не буду просить тебя отсосать мне. Но если кто-нибудь спросит…
— Никто не спросит. А если кто-то это сделает, скажи правду: я поехал в Чикаго. Не хочу, чтобы у тебя
— Ладно, запру. Ты останешься там на ночь или…
— Возможно. Может, даже на две ночи. Всё, мне нужно идти. Спасибо, Энди. Я твой должник.
Закончив разговор, я закинул рюкзак за плечи и снял с гвоздя поводок. Оставил связку ключей мистера Боудича на столе. Поднял Радар с лежанки. На заднем крыльце я остановился, глядя сверху на сарай. Неужели я действительно хочу спустить Радар по этим узким выщербленным ступенькам (разной высоты) на поводке? Плохая идея. Причем для нас обоих.
Было еще не поздно все отменить. Я мог бы позвонить Энди и сказать, что либо я передумал в последнюю минуту, либо вымышленный водитель фургона уехал без меня. Мог пойти домой, разорвать письмо на кухонном столе и стереть мейл, ждущий отправки миссис Сильвиус. Энди был прав: когда собаки стареют, они стареют и всё. Это не значило, что я не мог изучить этот другой мир; мне просто нужно было подождать.
Пока она не умрет.
Отстегнув ее поводок, я направился к сараю. На полпути я оглянулся: она сидела там, где я ее оставил. Мне хотелось позвать ее, желание было сильным, но я этого не сделал. Я продолжал идти, а у двери в сарай опять оглянулся. Она все еще сидела у подножия лестницы. Я почувствовал горькое разочарование оттого, что вся моя подготовка — особенно выдумка по поводу висячего замка, — пропала даром, но все равно собирался уйти, оставив ее там.
Я уже хотел вернуться, когда Радар поднялась на ноги и нерешительно пошла через задний двор к тому месту, где я стоял у открытой двери сарая. Она помедлила, принюхиваясь. Я не стал включать лампы на батарейках, потому что с ее носом они ей были не нужны. Она посмотрела на стопки журналов, которыми я закрыл то, что осталось от таракана-гиганта, и с отвращением повела своим чутким носом. Потом повернулась к доскам, прикрывавшим колодец, и тут произошло нечто удивительное. Она подбежала к колодцу и начала царапать доски, тихо поскуливая от возбуждения.
«Она помнит то место, — подумал я. — И это, должно быть, хорошие воспоминания, раз она хочет пойти туда снова».
Я повесил замок на щеколду и прикрыл дверь, оставив достаточно света, чтобы дорогу к колодцу.
— Радар, сейчас нужно вести себя тихо. Тише!
Скулеж прекратился, но она продолжала скрести доски. Ее желание спуститься заставило меня немного успокоиться насчет того, что находилось в конце подземного коридора. Действительно, чего мне там бояться? Маки выглядели прекрасными, а пахли еще лучше. В обувщице не было ничего плохого, она приняла меня радушно, утешила, когда я плакал, и я хотел увидеть ее снова.
А она хотела снова увидеть Радар. И Радар, я думаю, тоже хочет ее увидеть.
— Лежать.
Радар посмотрела на меня, но осталась стоять. Она смотрела то в темноту под досками, то на меня, потом опять на доски. Собаки находят способ донести до людей свою точку зрения, и я отлично понимал ее: скорее,
— Радар, лежать!
Очень неохотно она легла на живот, но как только я отодвинул доски от входа в колодец, вскочила и помчалась по ступенькам, проворно, как щенок. Какое-то время я еще видел внизу пятна седины на ее загривке и возле хвоста, а потом они исчезли.
А я-то гадал, как спустить ее по ступенькам! Довольно забавно, не так ли? Как любил говорить мистер Невилл, мой учитель английского: «Ирония полезна для вашей крови».
Я чуть было не позвал ее назад, но понял, что это плохая идея. Вероятно, она не обратила бы на это внимания, но если бы обратила и попыталась развернуться на этих узких ступеньках, то почти наверняка разбилась бы насмерть. Все, что я мог — это надеяться, что она не оступится в темноте и все равно не разобьется. Или не начнет лаять, что, несомненно, распугает притаившихся гигантских тараканов, зато поднимет в воздух целую тучу летучих мышей — тоже гигантских.
В любом случае, я ничего не мог с этим поделать. Все, что я мог — это поспешить за ней. Я сошел на ступеньки по грудь, придвинул доски ближе к себе и начал укладывать на них связанные пачки журналов, стоявшие вокруг. Все это время я напряженно вслушивался, боясь услышать глухой удар и последний вопль Радар. Или, если бы падение не убило ее сразу, тихое поскуливание от боли, пока она лежала в грязи, медленно умирая из-за моей дурацкой идеи.
Я вспотел, как свинья, пока подтягивал к себе доски и пачки. Просунув руку сквозь стену журналов, я подцепил еще одну пачку, взвалил ее на голову, как туземка, несущая к реке корзину с бельем, а потом медленно присел. Последняя пачка плавно легла на доски, окончательно закрыв вход в колодец. Если Энди бегло осмотрит сарай, прежде чем запереть его, он ничего не увидит. Конечно, оставался вопрос о том, как я собираюсь выбраться наружу, но это была задача для другого дня.
Я начал спускаться по ступенькам, вжимаясь в изгибы стены и направив луч фонарика на ноги. Считая, как и раньше, ступеньки, я дошел до ста и посветил фонариком вниз, на дно колодца. Там блеснули два пугающих световых пятна — отражение света в собачьих глазах. Радар лежала внизу, с ней все было в порядке, и она ждала меня, вместо того чтобы убежать вперед по коридору. Испытав огромное облегчение, я начал спускаться быстрее — но не слишком быстро, поскольку не хотел оказаться у подножия лестницы со сломанной ногой. Или двумя. Дойдя до цели, я опустился на колено и обнял Радар. При обычных обстоятельствах она бы обрадовалась этому, но теперь почти сразу же отстранилась и повернулась к коридору.
— Хорошо, пойдем, только не пугай здешнюю живность.
Она шла впереди меня, не бегом, но довольно быстро, без малейших признаков хромоты. По крайней мере, пока. Я снова спросил себя — что это за чудодейственные таблетки и сколько времени они забирают, пока дают силы? Мой отец всегда говорил, что бесплатных обедов не бывает.
Когда мы подошли к месту, которое я считал границей между мирами, я рискнул потревожить летучих мышей и направил фонарик на Радар, чтобы понаблюдать за ее реакцией. Я не увидел вообще ничего и подумал, не перестает ли человек — или собака — испытывать это чувство после первого раза. Тут меня снова настигло то же самое головокружение — ощущение выхода из тела. На этот раз оно прошло так же быстро, как и появилось, и вскоре я увидел пятно света там, где коридор выходил на склон холма.