Сказки для добрых сердец

Абрамцева Наталья

Куда смотрело второе окошко, сказать трудно. Его стекло было разрисовано таинственными серебряными узорами, переплетениями сверкающих нитей, прекрасными загадочными виньетками. Конечно, это было зимнее морозное окошко. Это была картина, которая висела напротив первого окна, окна в яркий, разноцветный сад.

Окошки оказались рядом недавно. Они познакомились, ни разу не поссорились, по утрам здоровались, но не дружили. Они не любили друг друга, они друг другу завидовали.

«Мои красные розы, — думало первое окошко, — конечно, чересчур ярки, настурция так

и старается каждому на глаза попасться, сирень всегда взлохмачена, а тополя просто староваты. Зато как бы пошел мне изысканный серебряный наряд того окна!»

А то, зимнее окошко, печалилось: «Вот бы сбросить зимнюю одежду, надоевший сиреневый занавес! Улыбнулись бы за моим прозрачным стеклом розы и настурции, пушистая сирень и мудрые тополя покачивали бы ветками».

…Коротка память. Забыло окошко, то, что в сад смотрит, что само оно попросило художника нарисовать его зимой. Коротка память… Забыло нарисованное зимнее окошко, что живет за ним прекрасный сад. Вот и завидуют два красивых окошка друг другу. Вернее, одно окно само себе завидует. Потому и конца этому не будет.

ЖИЛА-БЫЛА ПЕСЕНКА

Жила-была песенка на свете. Откуда она взялась? Какая разница. Откуда взялся веселый красный помидор на грядке укропа? И почему на зеленой-презеленой елке растут розовато-коричневые шишки? И что это за рыжая хитрая лисица бродит вокруг елки? И вообще при чем здесь помидор? Ты не спрашиваешь потому, что знаешь: не будь на свете этих рыжих, зеленых, розовых, красных помидоров, лисиц, шишек, елок, было бы пасмурно и скучно. А весело не было бы. Вот и радовалась песенка, что она есть. Ведь она как раз обо всем этом — от чего грусть тает, а скука бегом бежит.

Одна у песенки печаль — никто ее не знает. «Но это поправимо, — решила веселая песенка, — просто люди еще не слышали, что я уже есть. И спою кому-нибудь, спою свое разноцветное настроение, и обо мне узнают. И обрадуются».

Полетела песенка над цветочным полем. Возле дороги — машина. Привезла за город маму, папу. И дочку. Собралась песенка спеть и про красный помидор, и про зеленую елку, а чтобы лучше получилось, взмахнула крыльями — невидимыми, прозрачными, цветными крылышками.

— Ах, — воскликнула мама, — ветер, быстрей в машину! Удивилась песенка — пугливая мама какая. И полетела в город. Полетела, поискала, кому бы себя спеть — подарить. Вот сидит на скамье в парке дедушка. Пристроилась песенка на спинку скамьи, крылышки на всякий случай осторожно сложила. Только собралась запеть, дедушка вздохнул:

— Ну и душно сегодня. Хоть бы ветерок подул. Пойду домой, вентилятор включу.

И ушел. Вспорхнула песенка на забор, задумалась — как дальше быть, что сделать, чтобы люди услышали ее, услышали хорошее настроение. Думала она, думала и нечаянно

запела про все, о чем знала.

— Ты мне нравишься, песенка. И веселый красный помидор, и зеленая елка с розовыми шишками нравятся. А особенно рыжая лисица — она, наверное, на меня похожа.

Песенка увидела рядом с собой на заборе кошку. Рыжую, с пушистым хвостом.

— Спасибо, я очень рада, что вы меня услышали… Кошка спокойно продолжала:

— И мелодия твоя нравится. И крылышки у тебя красивые.

— Крылышки? — удивилась песенка и с удовольствием взмахнула невидимыми сверкающими крыльями. — Но мои волшебные крылышки могут видеть только ветер, листопад и новогодняя снежинка… а вы…

— А я, — рыжая кошка мягко перебила песенку и прошлась по забору, — я — кошка. А нам, кошкам, — желтые глаза расширились и застыли, — повелели жить среди людей именно ветер, листопад и новогодняя снежинка. Мы слышим неслышимое и видим невидимое. Без нас людям плохо.

— И без вас, и без меня, — сказала песенка. — Только я не знаю, как…

— Знаю, что не знаешь, — остановила кошка, — потому я тебя и нашла. Ты очень хорошая песенка, только все неправильно делаешь. Люди тебя не услышат, пока…

Рыжая кошка спрыгнула с забора, не договорив, и медленно пошла по аллее, приглашая песенку с собой.

— Пока «что»? — Песенка плавно слетела с забора.

— Пока, — кошка пошла быстрее, — тебя не представят.

— Кто? Кому?

— Люди людям.

Деловая рыжая кошка вывела песенку из парка на шумную людную улицу.

— Осторожно, — предупредила она. — Не задень никого крылышками. Еще не время.

Песенка молча слушалась серьезную рыжую кошку. С яркой солнечной улицы они свернули на улицу потише, потом в другую и наконец, когда солнце уже садилось, оказались в маленьком переулке возле дома, окруженного старыми липами.

— Здесь живет, — прошептала кошка, — главный директор Театра детских песен.

Кошка вскарабкалась на липу и устроилась на ветке, что ближе к окну. Песенка рядом.

— О-о-ой, — разочарованно протянула песенка. — Сможет ли этот серьезный человек спеть меня весело? Я же веселая!

— Нет, — кошка тихо рассмеялась, — не сможет. Он вообще не умеет петь. Но это неважно. Завтра с первым, именно с первым лучом солнца ты споешь ему все, что пела на заборе в парке.

— А поймет ли директор про красный помидор, что вырос среди зеленого укропа? Наверняка директор видел помидоры только в салате.

Веселая разноцветная песенка устала и начинала сердиться. Кошка поняла это, почувствовала и мягко ее остановила:

— Ты хорошая песенка, а людей знаешь плохо. Не спеши сердиться. И все, будто не было рыжей кошки с желтыми глазами. Одиноко стало песенке в ночном городе.

— С первым лучом солнца песенка расправила свои чудесные невидимые крылья, кивнула старым липам, и… И полилась веселая мелодия-сказка о большом помидоре, том самом, что по рассеянности вырос на грядке укропа, о зеленой-презеленой елке с разговорчивыми розовыми шишками, о хитрющей рыжей лисе, что живет под этой елкой.