Сказки для женщин
Шрифт:
– Мы знакомы давно.
– А сколько?
– 5 месяцев…
С возрастом «мы прожили долго» – это уже десятилетия.
Тогда Владимирская Богоматерь была в общей композиции, служащая музея сказала, что икона чудотворная. Это была первая икона, которой я помолилась. Я тогда еще в Бога не верила, но была мечта:
– Матушка, пожалуйста, мне очень нужен муж, достойный меня.
Как потом оказалось, что мы просим, то и получаем. Осторожнее просить нужно. Тогда я еще не понимала рокового смысла произнесенной фразы… И вот опять мы
– Матушка, за сына, за свою семью прошу, здоровья им, они мои! Вот тут я без тебя не могу! Помоги мне, не оставь меня, вразуми меня. Огради меня.
По возвращении домой собираюсь в дорогу. Никаких долгих проводов не допускаю. Избегаю разговора. Ну, что мне скажет моя мама? Сейчас начнет. Хочу убежать. Пасмурно, мы встретились с мамой на дороге. Я иду с одной стороны, она с другой:
– Извлекай из всего пользу, я надеюсь на твою проницательность, прислушивайся к себе.
Что это за совет?! Бежать от нее!
Аэропорт. Отец и сын. Отец меня провожает всегда. Помню сон, проводы, я и высокий мужчина.
– Берегите мою дочь.
Сегодня я одна, и папа говорит эти слова:
– Береги себя.
Вдруг я начинаю плакать, сильно плакать, я прижимаю своего сына, целую ручки, глазки. Уезжаю!!! Мысль: я их больше никогда не увижу! Куда я еду?! Я их больше никогда не увижу! Господи, не оставь меня! Откуда эти мысли? Зачем? Там на Корсике… Он любит! Он ждет! Я еду… Я их не увижу… Папочка, сыночек, папочка, прости меня!
В самолете. Где же молитвослов? А вот… Девяностый псалом читаю, читаю… Вхожу в какое-то состояние, не ведая и не осознавая, я начинаю говорить с кем-то. С собой? Такого никогда не было. Для чего все это, что будет?! Я одна…
2
Париж. В самолете вкусно кормили. Положила в карман мини-шампанское: пригодится. Стюардесса улыбалась, как родная. И вот аэропорт. Куда идти? Да я же английского, не то что французского не знаю. Где он? Глазами перебегаю от лица к лицу… Как мне быть? Вдруг не пришел? И что же, я не узнаю: чем все это кончится?! Иду в потоке людей…
– Машер!
Меня окликнули? Все… Ко мне подходит мой мужчина, которого я ждала, к которому приехала, которого люблю, конечно, люблю, да и он… Белый плащ, огромные выпуклые глаза, лысый, портфель, холодные руки.
Ощупывает, целует меня. Вот он, мой долгожданный, любимый. Ну и ладно, что он такой, чуть не такой, какой должен быть, но он есть, вот стоит, лопочет по-французски. Как я устала… Я одна… Мысли сосредоточились на моей жизни, волнуются, перегоняя, отталкивая друг друга, пытаются успокоить меня, все уладить, поприветствовать, ведь я уже на Корсике, запах моря, зелени окружил меня.
Как мне отсюда бежать? ЗДРАВСТВУЙТЕ! А это что за мысли? К чему? И все же… Вот аэропорт, нужно запомнить дорогу, вот поля, через них – и на взлетную полосу: «Спасите, я добрая русская».
Жмет,
Чисто убранная квартира. И все на своих местах, как я люблю: ручка параллельно столу, блокнотик перпендикулярно ручке. Показывает помадку мне, крем, тапочки, халатик. Приготовился, ждал. А где еда?.. На столе хлеб, сыр плавленый, паштет, чай. Он, наверное, не успел потратиться к моему приезду. Пустяк. Взгляд его скользит мимо меня, чуть касается крайней точки моего уха. Вот я! Посмотри, мы же любим друг друга!
В зале мебель аккуратно выстроена в логическом, строгом порядке: шкаф, стол, комод, кресло, телевизор, компьютер старенький, я таких никогда и не видела, наверно, такие были еще давно, до того, как я начала мечтать о принце.
– Можно, я позвоню маме?
– Ван минит: очень дорого.
– Мамочка, я доехала, все хорошо.
Стоит напротив меня, ну и стой, дорогой, любимый, ненаглядный.
Утром стало страшно. Идет с разговорником ко мне, указывает трясущимся пальцем на слово «здоровье», а у меня самой мысли осели в нерешительности о завтрашнем дне: вдруг СПИД!?
В поликлинике сдали анализы. Мы здоровы! Радостные… Завтракать мы, наверно, попозже будем. И вот опять хлеб, паштет, сыр плавленый.
– Любимый, покажи мне Корсику.
– Вот она, – разводит рукой, стоя на балконе.
Там, очень далеко, за морскими туманами – остров Святой Елены, где Наполеон умер в изгнании. Тут, он родился, а там был одинок и умер… И, наверное, отчаянно сквозь туман пытался рассмотреть свой родной остров. О чем он думал? О своей любимой, о народе, о здоровье, о маме?..
А вот он, моя мечта. Дни идут: один, второй, паштет, сыр плавленый, чай…
– Письма можно отправить?
– Марки дорогие.
Ну, такой он – бережливый.
Что-то здесь не так. Ну надо же, какая я догадливая. Голод усилил, углубил мои мысли. Мамочка, мамочка, ты сказала мне: прислушивайся к себе.
Каждый вечер: «Машер, променад».
Хоть так себя развлечь, гуляя по корсиканским ветвящимся улицам, по пристани с огромными кораблями и туристами, а я, по-моему, уже не туристка, а экстремистка: я его ненавижу. Ноги устали, на пальчике мозоль.
– Сесть можно?
Толкнул меня:
– Иди. За место нужно платить, а у тебя есть мани? Ты хотела, чтобы я все тебе приносил на блюдечке, кормил?! Ха-ха.
Бегает, кричит громко так, по-французски. Ударил. Стоп! Мысли, сотрясенные, сразу забегали в голове туда-сюда: «Сделаю еще хоть один необдуманный шаг, убьет и никто не узнает… Ну, он же любит… бредни… да нет же, он хороший, просто чуть странный… Хочешь жить – рой окопы и выжидай, а необдуманных поступков не делай, не провоцируй…»