Сказки и были Безлюдных пространств

Крапивин Владислав Петрович

Тепло нагретых за день стен и панелей висело пушисты­ми слоями. У Артема мягко кружилась голова. Кей вдруг ска­зал:

— Меня только одно тревожит…

— Что?! — сразу испугался Артем.

— Не влетело бы Зонтику за то, что дал нам план…

— А что с ним могут сделать?

— В угол поставят, — хмыкнул Кей. И сказал уже иначе: — Да нет, ничего ему не будет. Они же понимают, что Лельке нужно было помочь…

«Паровозные Гномы» вывели их на узкую лестницу, по краям которой действительно стояли гномы ростом Кею до пояса. Каждый держал горящий фонарик — оранжевый или зеленый. Было

ощущение, что гномы живые, только притво­ряются каменными.

По крутым ступеням Артем и Кей спустились на плиты маленькой площади. По краям ее горело несколько полу­круглых окошек, а в середине — желтый огонек. Кей ухватил Артема за руку и потянул к огоньку. Оттуда доносились жур­чание и плеск.

Оказалось — маленький круглый бассейн с фонтаном. За невысокими струями можно было разглядеть светлую (на­верно, мраморную) скульптуру — девочку на валуне. Девочка была с длинными косами. Она стояла, подобрав левой рукой подол старомодного платья, а на правой ладони держала то, что светилось изнутри. Кажется, это был домик с горящим окошком.

Кей выпустил руку Артема. Дернул ногами — сбросил кроссовки, перескочил каменный барьер. Уклоняясь от струй, пошел, пошел по колено в воде к девочке. Скользя, за­брался к ней на камень.

— Тём, у нее скворечник! Не простой, а с лапками! Той самойпороды! А внутри пляшут жуки-светляки… Тём, зна­чит, в самом деле все хорошо! Если бы плохо, разве бы они плясали и светили?!

Этот довольно-таки спорный довод вдруг окончательно успокоил Артема. Обрадовал. Артем весело помог Кею вы­браться из бассейна. Кей, дурачась, вытер о его футболку ла­дони.

— Тём, идем дальше!

И пошли — туда, где ярче всего горели огоньки. Кей бы­стро шлепал по плитам сырыми голыми ступнями.

— А башмаки-то! — спохватился Артем.

— Ой… — Кей хихикнул, оглянулся, свистнул. Из темно­ты со щелчками прибежали сами по себе (будто на ногах у не­видимки) стоптанные кроссовки. Кей, как ни в чем не быва­ло, сунул в них ноги.

— Как это у тебя… получилось? — оторопело сказал Артем.

— Что?

— Ну, это… как они сами-то? Кей засмеялся:

— Тебе показалось… Тём, тут бывает всякое, ты не удивляйся.

И Артем решил не удивляться ничему. Только взял Кея за руку — чтобы тот не превратился в гнома или в скворечник (в «скворечника»!) с лапами в кроссовках…

Дальнейший путь Артему запомнился путаницей лест­ниц, переулков с редкими огнями и крутых мостиков, под которыми что-то булькало и орали лягушки. А потом — осве­щенная цепочками фонарей площадка у подножья замшелой крепостной башни. Здесь оказалось многолюдно. Гуляли па­рочки, наигрывали на флейтах и виолончели бродячие музы­канты, перекидывались пестрым мячом ребятишки. Длинно­волосая девица на роликах — та, которую уже видели однаж­ды — наехала на Артема и кокетливо сказала:

— Ох, извините, пожалуйста, я еще только учусь.

— Пожалуйста, пожалуйста… — растерянно отозвался Артем. И сказал Кею: — А может быть, спросить кого-нибудь про выход? Или… это нельзя?

— Да можно, — беззаботно отозвался Кей. — Только никто ничего не

скажет, все перемешалось. Этот хулиган Гришенька накуролесил тут… — Кей опять хихикнул. — А недавно еще был такой воспитанный ребенок. «С-скажите, пожалуйста, вы не будете возражать, если я с вами немного поиграю…» — Это он, видимо, передразнил «воспитанного ребенка».

— А ему не попадет за это… за перестройку структур?

— От кого? Он сам из тех, кто строит Город.

У крепостной стены был натянут парусиновый тент с фо­нариками — открытое кафе. Несколько молчаливых парней в мушкетерских шляпах пили там пиво. Кей сказал, что ужасно хочет есть. Они купили у расторопного усатого продавца два стакана апельсинового сока и пару плюшек — довольно чер­ствых, но вкусных. Сжевали, запили, и Кей, облизываясь, со­общил, что «жить стало лучше, жить стало веселей — шея стала тоньше, но зато длинней»…

Вышли из-под навеса, оказались у сложенного из валу­нов цоколя башни и в нем увидели дверь с могучими чугун­ными петлями. Над дверью — вывеска: «Букинистъ».

— Книжная лавка! — обрадовался Кей. — Зайдем!

— Среди ночи-то!

— Видишь, зеленый фонарик горит! Значит, открыто! — Кей ухватил медное кольцо, прогнулся назад, потянул. Дверь с подвыванием отошла. Из нее пахнуло теплым «библиотеч­ным» запахом.

— Добро пожаловать, милостивые государи! — навстречу спешил сутулый старичок архивно-профессорского вида. Голос его был высокий и дребезжащий. — Какой интерес привел вас под эти старинные потолки?

— Признаться, простое любопытство, — учтиво сообщил Артем.

— Замечательно! Прекрасное качество человеческой души! А когда оно касается книг, это вдвойне, вдвойне! Хо­дите, смотрите, любопытствуйте! Времени сколько угодно, все пятницы в вашем распоряжении! — И давая гостям пол­ную свободу выбора, старичок устроился в уютном кресле у лампы.

Книги стояли на полках и лежали на столах. Артем и Кей пошли вдоль столов. Книги были — ну, самые-самые разные. Их раскидали тут без малейшего порядка (может быть, на­рочно?). «Золотой ключик» лежал рядом с «Историей миро­вого флота», «Индийская философия» вместе с «Госпожой Бовари», «Вино из одуванчиков» Рея Брэдбери — на подшив­ке старинного журнала «Живописное обозрение». Альбомно­го формата «Ветхий Завет» — среди россыпи миниатюрных книжек с поэмами Пушкина и афоризмами Козьмы Пруткова… Могучие тома словарей темнели вперемешку с разно­цветными сказками и лаково-пестрыми детективами…

Здесь было много любопытной старины, в том числе под­шивки «Археологического вестника» девятнадцатого века. Артем, поколебавшись, раскрыл одну и тут же услышал звон­кий вскрик Кея:

— Тём, смотри!

Кей стоял у соседнего стола. В руках его была серая кни­жица со стершейся позолотой.

— Тём, это она!

Артем шагнул ближе. Книжка была из малой серии «Биб­лиотека приключений». В детстве у Тёма душа замирала при виде таких вот томиков: «Аэлита», «Капитан Сорви-голова», «Таинственный остров», «Лунный камень»… Здесь название было незнакомое: «Легенда о черных кирасирах». На потре­панном коленкоре, в центре «приключенческого» орнамента оттиснут был рисунок — какие-то всадники на полном скаку…