Сказки и легенды крымских татар

Зарубин В. Г.

Поутру проезжие татары нашли на дороге три трупа и похоронили их у стен развалившейся за ночь бани.

–  Чертова баня, - назвал с тех пор народ это место.

И я хорошо помню, как в детстве, проезжая мимо грота, наши лошади пугались и храпели.

Не верьте, если вам скажут: нет Шайтана. Есть Аллах - есть Шайтан! Когда уходит свет - приходит тень.

____________________

РАЗБОЙНИЧЬЯ ПЕЩЕРА

(Кизилташское предание)

Много лет прошло, как увезли в Сибирь Алима, а старокрымская гречанка, укачивая дитя, все еще поет песенку об удальце, который не знал пощады, когда нападал, но глаза которого казались взглядом лани, когда он брал на руки ребенка.

И в долгие зимние вечера, когда в трубе завывает ветер и шумит недобрым шумом бушующее море, татары любят, сидя у очага, послушать рассказ старика о последнем джигите Крыма - Алиме, которым гордились горы, потому что в нем жило безумие храброго, и потому, что никогда не знали от него обиды слабый и бедняк.

Шел прямо к сердцу алимов кинжал, взмах шашки его рассекал пополам человека, и заколдованная пуля умела свернуть за скалу, чтобы настичь укрывшегося.

Как грозы, боялись люди Алима, и во всей округе только один человек искал встречи с ним. То был старый карасубазарский начальник, о котором рассказывали, что кулак его тяжелей кантарной гири, а от острого взгляда его не укрыться даже под землей.

Семь лет подряд только о нем да об Алиме говорил Крым; семь раз за эти годы попадал Алим в руки стражей и семь раз, разбив кандалы, успевал бежать в таракташские леса, в ногайскую степь. А в горах и в степи вся татарская молодежь стояла за него, и старые хаджи, совершая намаз, призывали лишний раз имя Аллаха, чтобы он оградил Алима от неминуемой беды.

Нависла над ним черная туча, и знали об этом мудрые старики.

Ибо нельзя было плясать на одной веревке двум плясунам, как говорил отузский мулла.

В тот год стояла в Крыму небывалая стужа; терпел бедняк, но не было лучше богачу, так как по дорогам шел стон от алимова разбоя.

Алима видели в разных местах, появлялся он в местечках и городах, и был даже слух, что заходил к самому карасубазарскому начальнику - предлагал ему выдать Алима.

Говорили в народе, что начальник сказал: «Будет Алим в моих руках - сто карбованцев тебе». Засмеялся Алим, крикнул начальнику: «Вот был Алим в твоих руках, да не сумел ты взять его». Прыгнул в окно и ускакал из города.

Не догнала погоня. Белый конь Алима был о трех ноздрях, с тремя отдушинами

в груди, чтобы три дня мог скакать без отдыха.

Тогда двинули со всех сторон стражей. И окружили таракташский лес.

Но Алима не нашли. Успел вовремя предупредить отузский каведжи, и Алим ушел в Кизилташ. Там была пещера, где укрывались разбойники в ненастье и откуда шел ход в подземелье. А в подземелье хранились алимова добыча и запасы. Была и другая пещера, со святой водой, которая целила раны и удваивала силы людей.

Здесь, в Кизилташе притих на время Алим. Знали об этом только отузский каведжи, да его подручный - Батал. Но Батал готов был скорее проглотить свой язык, чем выдать Алима. Любил и баловал Алим его. сиротку, маленькую Шашнэ, и слал ей через отца то турецкую феску, то расшитые папучи, то золотую серьгу. Хвастала Шашнэ, показывая подругам новые подарки. Будет большой - и весь кизилташский клад отдаст ей Алим и сам женится на ней. Услышала о том дочь грека-дангалака, сказала отцу. Отец боялся Алима и не любил его, потому что когда боишься - всегда не любишь.

И к тому же была между ними кровь: убил Алим в разбое родича дангалака. Чуть свет поскакал дангалак в город, а к вечеру в Отузы прибыл начальник и собрал сход.

Коршуном поглядел он на татар.
– Чтобы курица из деревни не вышла, чтобы голубь за околицей не парил, пока Алим не будет в моих руках.

И поняли татары, что пришел Алиму конец. Никто не спал в деревне в эту ночь. Визжал вихрем Шайтан по дороге, ломал деревья по садам, мертвым стуком стучал в двери труса и кидался на прохожего бешеным ливнем.

Жутко было идти стражам по кизилташской тропе. Жутко дышал лес нагорья, и гулом гудел обложной дождь, сбегая тысячью потоков в ущелья кизилташской котловины.

Не ждали разбойники в эту ночь никого и, укрывшись в чекмени, спали в Разбойничьей пещере вокруг догоравшего костра.

Спал и Алим зыбким сном. Видел, будто забыл испить к ночи святой воды, как делал всегда, и вбежал в Святую пещеру, но в источнике вместо воды кипит кровь. А сверху, со скал, свесились кольцами черные змеи, и одна из них, скользкая и холодная, обвила его шею узлом.

Вскрикнул Алим от боли, открыл глаза и увидел над собой громадного человека, который давил ему грудь и сжимал горло.

Выскользнул Алим, но удар под сердце лишил его сознания. А когда очнулся, то лежал уже связанным вместе со всей шайкой.

–  Здравствуй, Алим, был ты у меня в гостях, теперь, видишь, я к тебе пришел, - говорил над ним кто-то.

Потемнело опять в глазах Алима, а когда вновь пришел в себя, был день и несли его на носилках вдоль деревенской улицы. Точно вымерла вся деревня. Ни души не было видно, прятались все от взора начальника. Посмотрел начальник на Алима, точно что-то спросил, и ответил Алим взором: «Знаю, не будет больше джигитов в Крыму».