Сказки и рассказы Светланы Щелкуновой
Шрифт:
Варенька восхищенно всхлипывала, наблюдая за кукольной кутерьмой:
– И как это у тебя здорово получается!
Чай уютно устроился в чашках, пирожные разлеглись на блюде в сладком томлении, куклы расселись по углам, хлопая глазами. Говорила в основном Варенька. Михей кожей чувствовал тепло, исходящее от неё. От необычного тепла на макушке распустились одуванчик и две незабудки. Примчала изумрудно-зеленая стрекоза. Изумленно зависла над незабудками, размышляя, стоит ли садиться на странную лужайку.
Неделю назад
Варенька ему – о вчерашнем концерте, о драгоценном Аркадии, о том, как он каждый раз выкладывается, а у него – сердце, и врачи против…
А Михей дурел от запаха травы и уже поднял руку, чтобы подставить ладонь коровке…
– Ты меня совсем не слушаешь!
Рука застыла в воздухе, как остов севшего на мель корабля. Коровка послушно перебралась на палец.
– Нет, что ты! Я слушаю! – испугался Михей, зажав насекомое в ладони, и спрятал руку за спину.
– О чем я сейчас рассказывала?
– О новой песне, – спасла хозяина Бедняжка Нелли. – Там ещё, кажется, есть такие слова:
Грею дыханьем руки,
В чашке мешаю звуки,
Слушаю смех фарфора.
Я тебя увижу скоро,.. –
и она с блеском процитировала пару куплетов. Куклы захлопали.
– Нечестно! – возмутилась Варенька, – вечно они тебе подсказывают!
– А как же иначе! Это мои куклы. Они мне вместо детей.
Куклы ахнули. Михей смутился. Он не любил говорить красиво.
– Все равно нечестно. Они играют по твоим правилам, а, может, им хочется по своим?!
– А вот и нет! Мы сами по себе! – возразил Дракон. Куклы заверещали:
– Мы сами по себе! Мы сами по себе!
Михей вскочил с дивана и под шумок раскрыл ладонь – божья коровка исчезла.
– Да что они без меня! – рявкнул он, – Мертвые деревяшки, жалкие тряпки. Я вдохнул в них жизнь! А вот ты… – давясь невысказанным, подошел к окошку, чтобы разглядеть на стекле дождевые капли.
В темноте коридора Варенька безуспешно пыталась схватить его за руку. Словно плохой кукловод дергал не за те веревочки, и получалось мимо. Из ванной доносилось вечное, как само время «кап-кап-кап…»
– Пока.
– Пока.
– На премьеру придешь?
– Что ты!
– Ах, да, забыл, в субботу концерт. Но есть еще воскресение, правда? Я устрою премьеру для тебя одной…
Перейти через двор – недолгие проводы. Зонтик спасал одуванчик от дождя. Прощаясь у парадной, Михей закрыл глаза, да так и пошел обратно, не глядя.
«Ты чё, ослеп? Разуй глаза, умник! – Это он наткнулся на Люсьену. – Думаешь, она тебя оценит?! Нет, милый, тут тебе не светит», –
«Пора новое лицо заказывать, « – заметил он, рассматривая немного уставшую вывеску «Балаганчик дядюшки Михея». Такая выцветшая для детей не годится. Хорошо, что семь лет назад возникла идея с театром. Он был тогда просто Мишкой Милешиным, безработным актером. Вместе с двоюродными бабушками жил в необъятной квартире, в полуподвале на Фонтанке. Старушки с энтузиазмом восприняли очередную Мишкину идею, помогали с ремонтом, вдохновенно продавали билеты, после премьер поили зрителей чаем. Они все делали с энтузиазмом и вдохновением, даже умерли с энтузиазмом, оставив после себя грамотное завещание. А Мишка тем временем вырос в Михея. Сам мастерил кукол, придумывал сказки, сам играл. Иногда приглашал друзей из «Марикокколы», но это, если спектакль намечался грандиозный, а рук не хватало.
Михею нравилось смешить детей. Он искренне старался ставить веселые пьесы, но иногда, пьесы получались грустные, а дети плакали.
Варенька поселилась в доме напротив полтора года назад. Спектакли смотрела по нескольку раз. Забираясь с ногами на любимое место в седьмом ряду, обнимала колени руками.
– Она для меня всё равно, что дочь, – уверял Михей Трубадура. Замечая, что тот ухмыляется, поправлялся, – Ну, сестра, младшая! С чего вы взяли, идиоты, что я люблю её. Что вы вообще в этом понимаете? Любовь это как ураган. А Вареньку мне просто жалко. Ходит неприкаянная. Тонкая вся, ущипнуть вон не за что. Женщина должна быть легко ущипываемая и прикаянная!
Трубадур поддакивал, думая: «Какой же ты Хозяин, если в своих чувствах разобраться не можешь!» А вслух спросил:
– А, признайся, Хозяин, тебе ведь хотелось бы её поцеловать, а? Хотелось?! Ну, как эту твою Эллу?
– С ума сошел! Варенька – не такая…
– Ей, между прочим, не восемнадцать и даже не двадцать пять, – высунулась из-за двери Мачеха, – сама паспорт видела!
Михей хотел, было, её убить, но спохватился, что глупо злиться на собственную куклу, у которой голова из папье-маше, и тогда попросту перевернул улыбку.
– Причем тут возраст? Она из тех, кто выпал из времени и пространства. И любит своего… без памяти.
– Ничего у них с Елагиным не получится! – подала голос Принцесса, – У него таких Варек – только свистни!
– Да-да, – вмешалась Королева-мать. Улыбку-то он ей перевернул, а корону забыл на бошку напялить, отчего Королевой кукла стала лишь наполовину, – Эти рокмузыканты немытые-нечесаные, – она старательно подбирала слова помягче, – … просто Донжуаны какие-то!
Михей только руками развел. Совсем обнаглели, сидят тут, о любви рассуждают, советы дают. Да, и он хорош! Нашел с кем беседовать!