Сказки Космоса
Шрифт:
Бесконечные тревоги и сомнения так измотали Кирину, что она едва не с танцами встретила сообщение Сири о съемках в городе. Ее бурное ликование настолько сбило яло-мийку с толку, что та позабыла сообщить, куда их повезут. Но Кирине было все равно. Она нетерпеливо ерзала, пока Гвен сооружала лакированную башню из ее волос, и облегченно выдохнула, когда бронированный лимузин покинул посольскую парковку.
Спутники Кирины не разделяли ее энтузиазма. Капитан сидел с отсутствующим видом, безучастно созерцая пейзажи Панграда, проносившиеся за окном. Фарфоровое личико Линды было бледнее, чем обыкновенно. Мила без конца теребила атласные розовые перчатки на своих руках, которые Тесс для
Это могло бы укрыться от глаз Бастета, но не от его носа.
— Кровь определенно пахнет лучше мочи, — хмыкнул он, — но пары царапин не хватит, чтобы перебить твое зловоние.
Мила посерела. Селена поспешила вступиться за нее:
— От Милы пахнет нормально.
— Для твоего примитивного носа — возможно, — ответил Бастет. — Но это, — он погладил розовой подушечкой нежную ноздрю, — гораздо более тонкий инструмент. Я чую запахи, о которых ты даже не подозреваешь.
— К примеру? — быстро спросила Селена, желая отвлечь маёльца от его жертвы.
— Как бы тебе объяснить, — Бастет задумчиво облизал треугольные клыки. — Любая эмоция вызывает в организме целый взрыв химических и гормональных реакций, каждая из которых имеет свой запах.
— То есть, ты можешь читать чужие чувства? Как телепат?
Бастет не сдержал польщенной усмешки.
— Увы, нет, — признался он. — Запахи куда менее однозначны, чем мимика или интонация. Разные эмоции могут пахнуть схоже, а мимолетные чувства мне и вовсе не распознать. Но если ты испытаешь вспышку сильной ярости — я почую. А если будешь долго бояться всего подряд, то смрад страха пропитает твое мясо насквозь, и ты станешь вонять как Мила. Мочой.
Алконост посмотрел на маёльца с раздражением, но Селена продолжила расспросы:
— А чем пахну я?
— Возбуждением и азартом, — тут же сообщил Бастет. — Больше всего этот запах напоминает перец. Или ядреную касианскую соль. Рядом с тобой вкусно есть мясо, — из уст маёльца это прозвучало как комплимент. — Кстати, наш друг из Метеор пахнет схоже.
Алконост, встречавший каждое замечание маёльца холодным недовольством, впервые взглянул на него заинтересованно.
— Наверное, это из-за Сказок, — неуверенно предположила Селена, но пришелец ее не дослушал.
— А вот Линда… — начал он.
— Не смей, — процедила Реон, бросив на него ледяной взгляд.
— Все в порядке, принцесса, — промурлыкал он. — Ты пахнешь сладко-сладко, словно мертвое мясо, которого едва коснулась гниль.
Щеки Линды пошли багровыми пятнами, и Бастет довольно продолжил:
— Кирина пахнет разом всем. Когда она рядом, я словно оказываюсь в кухне, где от каждой кастрюли идет свой дух, а вместе они составляют клубок, который я не в силах распутать, — Ферия нервно сглотнула, но Бастет, увлеченный собственным монологом, кажется, этого не заметил. — А вот о Капитане и Ло я не могу сказать ничего. Их холодная кровь напоминает остывший бульон — никак не разобрать, из чего он сварен.
— А чем пахнешь ты сам? — спросила Селена.
Бастет лукаво усмехнулся.
— Алкоголем. Спирт перебивает все запахи.
— Приехали, — резко сообщил Капитан.
Автомобиль миновал кованые ворота и въехал в прямоугольный двор. Сквозь тонированное окно Кирина разглядела белоснежный дворец, опоясанный зелеными террасами, с которых клонились вниз причудливые тропические деревца. Здание не уступало размерами Посольству, а убранством намного превосходило его. Кирина потрясенно качнула головой, гадая, кому принадлежит это великолепие, когда
Вегас, Протей, Орион и Петрос, по обыкновению, первыми покинули лимузин. Касианцы зорко оглядели территорию, вскинув силовые щиты, однако здесь в подобной предосторожности не было никакой нужды: в небе над имением мерцало силовое поле. Вегас просунул голову в автомобиль и разрешил звездам телешоу выбраться наружу.
Из всей их восьмерки один Алконост не был впечатлен особняком Реонов. Кирина попыталась представить солинарийские чертоги, ожидавшие его возвращения на Аёрну, и невольно посмотрела на Метеора с осуждением. На ее недовольство он обратил не больше внимания, чем на золотые статуи, раскиданные меж фигурных кустов.
Зато Селена и не думала скрывать потрясения.
— Вот это хоромы, — присвистнула она, обращаясь к Линде. Та не удостоила ее ответом.
Касианцы проводили их к парадному входу, где уже поджидал дворецкий, любезно распахнув для них дверь. Кирина очутилась в светлом холле, таком просторном, что по нему наверняка гуляло бы эхо, не будь его стены обиты драгоценным амарантом. Десятки портретов взирали на гостей из тяжелых золотых рам. На каждом была изображена Линда Реон. Всю ее жизнь можно было прочесть на лиловых стенах холла, как на страницах гигантского комикса. Вот она, еще маленькая девочка, облаченная в рюши и банты, восседает на руках громадного касианца, вот она на торжественном приеме в окружении гарпий и мантикор, а вот Утавегу сжимает ей плечи на пороге Академии. На самом большом полотне Линда, обряженная в свадебное платье, двигалась и говорила — где-то в холле был скрыт голограф. В одной из теней на заднем фоне Кирина узнала себя: голову смазанного силуэта венчала корона с касианскими рогами.
«Похоже, я и впрямь стала частью истории».
У высоких дверей в противоположном конце зала замерла супружеская чета, окруженная съемочной группой. В мужчине Кирина сразу узнала отца Линды: ей достались его утонченные черты. Холеный землянин в золотом сюртуке гостеприимно улыбался им, сверкая искусственными зубами. Его волосы, такие же платиново-белые как у дочери, были стянуты в тугой хвост, однако кожу покрывал благородный золотистый загар.
Об руку с ним стояла коренастая женщина в алом платье. Она тоже была блондинкой, но ее волосы, взбитые в тяжелые локоны, отливали соломенной желтизной. Грузная фигура, облаченная в многослойные шелка, казалась поистине монументальной, как и грубое лицо, точно вытесанное из скалы. Лишь пронзительно-синие глаза выдавали ее родство с изящной Линдой, и льда в них было еще больше, чем во взгляде дочери.
Инга Реон поприветствовала гостей и пригласила пройти в столовую, где их уже поджидали министры и магнаты. Ее цепкий взгляд поочередно остановился на Алконосте, Церсее и Бастете, чтобы ни у кого не возникло сомнений, к кому на деле обращены ее любезные слова. Напоследок она скользнула глазами по Селене, и первой прошла в высокие двери.
Девушки и пришельцы расселись среди элиты Панграда за длинным столом. Кирина почувствовала себя не в своей тарелке, увидев перед собой дюжину серебряных приборов. Из кухонных дверей выплыли официанты, неся на трех пальцах огромные блюда, ломившиеся под весом изысканной снеди. Когда перед ней воздрузили двухметрового осетра, запеченного со сливками и грибами, Кирина невольно подумала о том, понимает ли Инга Реон, какое впечатление произведет на панградцев столь показное изобилие. Она взглянула на хозяйку, восседавшую во главе стола. Внимание Инги было приковано к дракону, гарпии и мантикоре.