Сказки Круговерти. Право уйти
Шрифт:
– Усе, панове, прыйшлы, – прервал сторож размышления Арьяты и махнул рукой в сторону ворот.
Широкая главная аллея, доходя до высоких проржавевших резных ворот, упиралась в городскую улицу. Темно-серая брусчатка тускло поблескивала от влаги. Грунт под камнем местами просел, образовав плавные изгибы и сделав улицу похожей на лениво текущую каменную реку. На стыках местами пробивался чахлый спорыш. Утопающий в зелени город, подернутый кисеей из мороси, выглядел унылым и застывшим. Из наставлений сторожа путники уяснили: до ближайшего питейно-ночлежного заведения им еще топать и топать. Однако сознание того, что где-то поблизости
Яркий солнечный свет, свободно проникавший сквозь широкое окно, вызолотил кухню и обсыпал солнечными зайчиками двоих мужчин, упоенно поглощавших бутерброды с ветчиной. Маг и оборотень за одним столом – воистину необычная картина, подтверждающая сомнительный постулат, что все люди (и нелюди) – братья. Ощутив блаженную сытость и как следствие расползшуюся по телу усталость, оборотень облизнул жирные пальцы и, решившись нарушить витавшее в воздухе умиротворение, задал первый вопрос:
– Как себя чувствует ваша компаньонка, мэтр?
– Весьма неплохо, – отмахнулся Хельги, задумчиво дожевывая хлебную корочку. – По крайней мере, испор-тить мне настроение сил у нее вполне хватило. Но, по счастью, мне еще недели полторы придется обходиться нормальным оружием.
Брови Даниэля чуть удивленно взметнулись вверх. Оборотню казалось, что демонолог всему прочему предпочитает именно этот, с позволения сказать, меч. Криэ, уловив столь громко отразившийся в воздухе безмолвный вопрос, поспешил расставить точки над і.
– Шай не оружие, – важно изрек он. – Она человек. Иногда, когда кто-то очень сильно желает защитить близкое ему существо, он может в критической ситуации превратиться в оружие. До последнего времени считалось, будто этот процесс необратим…
Глаза Даниэля как-то неуловимо потемнели. Вокруг оборотня начали закручиваться невидимые обычному глазу потоки ярости. Хельги устало прикрыл глаза, догадываясь, что может сейчас произойти.
– Из-за вас? – глухо спросил капитан чистильщиков, очень стараясь не зарычать.
– Что? – не понял демонолог.
– Она превратилась в клинок из-за вас?
– Нет. – Криэ грустно покачал головой. – Я бы никогда этого не допустил. Все случилось еще до меня, много раньше, когда европейцы только-только открывали для себя Индию… – Демонолог на секунду замолк, что-то обдумывая, и добавил: – Но к тому, что она вновь может становиться человеком, ваш покорный слуга косвенно причастен. Честно, я бы предпочел, чтобы она им и оставалась… – Тут Криэ понял, что сболтнул лишнего, но сказанного не воротишь, а гнев оборотня уже сменило острое любопытство.
– А какая беда этому мешает?
– Долг, – тяжело вздохнул демонолог, – Шайритта почему-то считает, будто ее долг – защищать меня. И, наверное, врожденное упрямство… Но что это мы все о пустяках, – решил сменить скользкую тему Хельги. – Вы ведь наверняка пришли не за тем, чтобы выслушивать мое скорбное нытье по поводу неудавшейся личной жизни.
Даниэль хотел возразить, что «скорбное нытье» ему тоже интересно, особенно «по поводу личной жизни». Собственно, это он и хотел узнать, а амулеты в кармане болтаются исключительно для предлога, но вовремя прикусил язык и выгреб из нагрудного кармана связку цепочек с металлическими пластинами. От жетонов слабо тянуло магией и чуть сильнее чужими аурами. Оборотень поспешил опустить
– Амулеты, предупреждающие об опасности, – пояснил капитан чистильщиков, видя, как непонимающе ползут на лоб брови демонолога. – Заряд в них неделю как вышел, а моим людям без них никуда.
Криэ задумчиво перебирал пальцами связку жетонов, пытаясь определить, что же за чары были на них некогда наложены.
– Вашего здесь нет, я правильно понял? – спросил Хельги, пересмотрев пластинки.
– Правильно. – Даниэль вытянул из-за пазухи витую цепочку с бляшкой. – Этот делали специально под меня. Его тоже надо бы подновить, но, боюсь, вы тут бессильны.
Демонолог пристально рассматривал амулет. Да, штучная работа. Лучше не лезть. Неизвестно чего и как в эту штучку насовано. Выдаст какой-нибудь сюрприз, и останешься потом без рабочих конечностей, а то и без глаз…
– А с остальными поможете?
– Попробую, – согласился маг. – Но ничего не обещаю. То есть зарядить-то я их заряжу, но вот чары обновить не смогу. А надо бы – они уже поизносились. И вообще, лучше бы вы обратились к мастеру амулетов в городе.
– Я и обратился, – виновато откликнулся оборотень. – Но он их даже в руки взять не смог – там же церковное серебро.
– Он за вами потом хоть с острогой не гнался? – сочувственно спросил демонолог, запоздало вспоминая, что единственный в Белгродно мастер амулетов наполовину человек, а наполовину водяной бес.
– Нет, но я узнал о себе много нового, витиеватого и трехэтажного, – озорно усмехнулся оборотень…
Вода в глубокой деревянной чаше то и дело подергивалась мелкой рябью, мешая четко разглядеть происходящее. Скульд нервно заломила пальцы, напряженно наблюдая за изменениями в воде. Тайком от сестер покровительница грядущего наблюдала за жизнью младшего сына барона Тарницы на протяжении всех шестнадцати лет его унылого существования. Младшая из трех норн так и не оставила попыток исправить ту часть судьбы, которая принадлежала ей. И вот сейчас с отражением в чаше творилось что-то уж совсем непотребное. Возможно, это стало следствием упрямства Скульд, а возможно повлияло что-то или кто-то ещё, но водная гладь нервно вздрогнула, в очередной раз пошла рябью и замутилась. Вода перестала быть кристально чистой, и чаша оказалась заполнена белой непроглядной мутью. Скульд откровенно выругалась. Забавы кончились. Вот теперь точно пришло время вмешаться. Эта белая муть в воде могла означать только одно – нарушился один из Столпов Стихии. И, кажется, норна знала, какой именно. Похоже, в этот раз Гадес перешел черту. И Скульд была готова на все, даже на сделку со Смертью, лишь бы вернуть жизнь на круги своя. Но сначала стоит выяснить, что задумал Часовщик.
Гусь свинье не товарищ, впрочем, как и живой мертвецу. Даже когда мир был един, всегда оставалась черта, за которой живым делать нечего. Порог, Рубеж, Грань – у нее много имен. И до поры до времени лишь Слепая Гостья беспрепятственно разгуливала по обе стороны черты. Но любопытство, то самое, что сгубило кошку, не единожды поставило миропорядок с ног на голову и заставило Госпожу Смерть немало побегать, чтобы вернуть все на круги своя. Наверное, поэтому и не любила Арьята своих вынужденных соседей. Ибо не только ее вотчина, Круговерть, стояла в пригранье…