Сказки народов Европы
Шрифт:
Но ничего не отвечала на это красавица дочка, молча уходила в любимый свой сад, краше которого не было в целом свете, и плакала там, и стенала: «Да неужто могу я с этакой красотою расстаться? Где еще растут такие цветы ненаглядные!»
Очень любила королевна цветы свои, а того пуще любила дерево, что росло посредине сада и — хотите верьте, хотите не верьте — доросло до самого неба. Нет, ни за что не пойдет она замуж, потому что такого сада, такого дерева нет в целом свете!
— Не бойся, мой садик любимый, и ты не бойся, мое дерево-до-небес, не покину я вас, покуда жива!
И вот, только она это
— Доченька, доченька, где ты?! — Только нет его зову ответа.
Тут сбежались придворные, искать принялись, весь сад обшарили, во дворе, во дворце в каждый утолок заглянули — нет нигде королевны, пропала.
— Украли ее, как пить дать…
— А может, земля поглотила.
По-всякому судили-рядили люди, всякие догадки строили. Плакал старый король, словно дитя малое, как только сердце не разорвалось от великого горя. Всех на ноги поставил, королевну искать велел по всему государству и за его пределами, половину королевства сулил тому, кто дочь любимую ему сыщет. Искали королевну стар и млад, с ног сбились все — не нашли: словно в воду канула.
Время шло. Однажды увидел король во сне, будто дочку его подхватило смерчем — вот тогда же, когда тот страшный ураган сад погубил; вознес смерч королевну на дерево-до-небес и опустил там в замке девятиглавого дракона. И если не освободят королевну, быть ей дракону женой.
Вот оно, горе, да и это еще полгоря. Потому как, чтоб вам было известно, у дерева-до-небес листья такие, что на каждом целая страна помещается. А кто ж угадает-то, на каком листе находится замок дракона девятиглавого?!
Ну, послали опять повсеместно глашатаев, оповестили весь свет, что королевну смерчем унесло и теперь она на вершине дерева-до-небес томится, в замке дракона о девяти главах, а кто ее оттуда вызволит, тому король ее в жены отдаст и полкоролевства в придачу, после смерти же своей — все королевство.
Что тут сразу началось-поднялось! Со всего света царевичи-королевичи съехались, герцоги, графы, бароны всякие, рыцари иноземные кишмя во дворе кишат. Быстро съехались, да вскорости, нос повесив, и назад воротились: к стыду своему, ни один и до середины дерева не умел взобраться.
А жил при дворе один паренек — свинопас. Много раз он видел в пух и прах разодетых витязей; гордо подходили они к дереву, чтоб наверх лезть, да не долго спустя вниз сползали несолоно хлебавши. «Ах ты, господи, — вздыхал свинопас, — вот бы и меня король к дереву допустил, попытал бы и я счастья!»
Однажды, забывшись, он сказал это вслух, и вдруг подбегает к нему маленький поросенок. Потерся о колено да и говорит:
— Вот что я скажу тебе, свинопас! Ты всегда был добр ко мне, настало время добром тебе отплатить. Ступай сейчас к королю и скажи, что взберешься на дерево-до-небес и приведешь королевну назад. Но только прежде пусть король
58
Стр. 235. Бочкоры — крестьянская обувь: кожаные чувяки, подвязанные переплетенными ремешками.
Сказал и исчез в стаде свиней, ни полсловечка не добавил. Что ж, подумал молодой свинопас, второй жизни не бывать, смертыньки не миновать — надо счастья попытать. И пошел к королю. Поздоровался чин чином и все рассказал, что хотел.
Эх, слышали бы вы, как король хохотал! Хоть и щемило сердце от великого горя-печали, а все же смеялся, удержаться не мог.
— Ну-ка повтори еще раз, что сказал, никудышник ты эдакий! — приказал свинопасу король, словно не расслышал как следует.
— А то я сказал, ваше королевское величество, что влезу на дерево-до-небес и без королевны нипочем не вернусь… Ваша воля — хоть казните, хоть милуйте!
А с королем рядышком и его придворный дурак сидел. Спрашивает король дурака:
— Что скажешь, дурак, на эти дурацкие речи?
— Скажу, государь, что сосунок-свинопас в самый раз за второго шута сойдет.
Но тут уж молодой свинопас взъярился:
— Ваше величество государь, не слушайте вы дурака своего: из дурной дыры и ветер дурной. Прикажите лучше забить буйвола с обломанным рогом да справить мне одежки семь смен и семь пар бочкоров, а ежели я без барышни королевны вернусь, голова моя пусть на колу красуется.
«Гм, гм, а ведь дело-то будто и нешуточное», — подумал король и сказал свинопасу:
— Ладно уж, Янош, сынок, будь по-твоему, но скажу тебе наперед: лучше сам с дерева пади, шею себе сверни, иначе не миновать тебе лап палача моего.
Поблагодарил Янош милостивого короля за добрые пожелания, и, когда изготовились семь пар бочкоров да одежки семь смен, взял он в руки топорик свой, размахнулся что было сил, всадил топорик в дерево и, ухватясь за топорище, полез; там еще раз топорик всадил, и еще, и еще — не успели люди моргнуть, а он уже и пропал из глаз, затерялся среди листьев громаднейших.
Семь дней, семь ночей взбирался он по чудо-дереву без передыху, цеплялся за ствол, подтягивался, повисал на ветках здесь и там, пока не истерлись, не свалились с него седьмая одежка да седьмая пара бочкоров. И тут увидел он перед собой длинную-предлинную ветку — в точности, как поросенок тот говорил. Но какая ж она тонкая была, эта ветка, моей руки не толще, а может, и еще тоньше! Янош не стал долго раздумывать — лег на ветку животом и пополз вперед да вперед. Ветка выгибалась, качалась то вправо, то влево — что как обломится? Костей ведь не соберешь!