Сказки наших дней
Шрифт:
– - Правильно!
– - одобрил прапорщик.
Закуска и чай были приготовлены на письменном столе у окна, так как стол, предназначенный для этого, был занять картами.
* * *
За чаем я рассмотрел моих партнеров и, случайно обратив внимание на их погоны, спросил:
– - Вы, кажется, все одной части?
– - Одного полка!
– - отозвался поручик Сумароков.
– - Можно сказать, боевые товарищи в полном смысле слова!
– - В одном бою ранены?
– - И даже одним снарядом!
– -
А второй поручик, слегка акцентируя на польский манер, добавил:
– - В одном полку служили, вместе в боях были, вместе в окопах сидели, вместе ранены были, в одном лазарете лежали... Одним словом, партнеры настоящие!..
Прапорщик вдруг поднялся, возбужденный и даже слегка побледневший, и, протянув руку, как бы приглашая к вниманию, торжественно произнес:
– - Идея!
Мы все насторожились,
– - Давайте доиграем ту пульку!
Я не понял, в чем дело, и потому удивился волнению, которое вызвало это предложение среди моих партнеров.
– - Разве сохранилась?
– - спросил поручик с повязкой на голове.
– - Да, лист у меня, -- отозвался поручик Сумароков.
– - Здесь в столе.
– - Кто же будет играть за Мальчикова?
– - спросил второй поручик.
– - А хотя бы вы!
– - глядя прямо на меня и, очевидно, ко мне обращаясь, сказал прапорщик.
Я слегка смутился. Доигрывать пульку за другого я не люблю, предпочитая отвечать за собственные ошибки и пользоваться результатами собственных удачных ходов.
Тем не менее я не отказался сразу, а попросил разъяснения:
– - Что это за пулька, и за кого я должен играть?
Объяснение дал мне хозяин.
– - У нас есть одна недоигранная пулька, -- сказал он.
– - Мы стояли тогда по второй линии окопов и играли очень много. Мы трое и четвертый, прапорщик Мальчиков, тоже страстный преферансист. Ну, вот, играли мы и в тот день, 5-го мая. Начали пульку часа в два, а в три часа, на самом интересном месте, пришлось прервать пульку.
– - Почему?
– - Вышла маленькая неприятность. Немецкий снаряд вздумал разорваться прямо над нами...
– - Ну?
– - Ну, ясно, что пулька так и осталась незаконченной! Нас троих усадили в санитарный поезд и отправили сюда, а прапорщика Мальчикова... прапорщика Мальчикова похоронили.
– - Славный был этот Мальчиков!
– - отозвался поручик с повязкой.
– - И играл хорошо, хотя горячился и часто проигрывал...
– - Ну так как? Кончаем эту пульку?
– - спросил прапорщик, первый заговоривший о ней.
– - Все зависит от вас!
– - обратился он ко мне.
Я твердо ответил:
– - Конечно, я согласен.
Поручик Сумароков достал из ящика стола лист бумаги, разграфленный в разных направлениях и исписанный цифрами.
Мы все склонились над листом.
– - Вот "С", это моя запись, -- заговорил Сумароков.
– - "Ч" это поручик Чеславский, "Б" -- прапорщик Бороздин, а вот здесь "М", то есть прапорщик Мальчиков, а теперь вы.
– - Хорошо, -- отозвался я, испытывая странное волнение.
– - Пулька Мальчикова неплохая!
– - рассматривая записи, сказал прапорщик Бороздин.
– - Посмотрите, правда, у него много ремизов, но зато недурно в вистах!
– - Какая бы ни была его пулька, я окончу ее за него!
– - сказал я и заторопился.
– - За дело, господа!
Списывая с листа
– - Значит, эта бумажка понюхала пороху?
– - И как это странно, что я успел засунуть ее в карман!
– - отозвался Сумароков.
– - Конечно, совсем ненамеренно, просто так, машинально скомкал и, падая, засунул в карман... А вот пригодилась же!.. Бывает так... Даже странно!
– - А кому сдавать?
– - спросил Чеславский и сам же ответил: -- Я помню ясно, я тасовал карты, а Мальчиков начал сдавать, когда это случилось. Правильно?
– - Совершенно верно!
– - подтвердил Бороздин.
– - Значит, вы сдаете. Знаете что? Чтобы не путать, мы вас так и будем звать "Мальчиков". Вы ничего не имеете против этого?
– - Хорошо!
– - согласился я и начал сдавать.
* * *
Я никогда не играл так осторожно, внимательно и умело, как в тот раз. И никогда за игрой не был так возбужден и так разговорчив.
Как я сказал, покойный Мальчиков оставил мне в наследство довольно запутанную пульку. Он был горяч и смел, мой предшественник, которого я не знал, но чье дело, -- маленькое, шуточное, но все же им начатое дело!
– - мне суждено было завершить. Он был горяч и смел, мой Мальчиков, и успел наставить порядочно ремизов много их отыграл, но все же оказался позади всех партнеров.
Мне пришлось исправлять его ошибки, играть с удвоенной осторожностью, быть начеку, ловить неудачные ходы партнеров, подстерегать каждую благоприятную случайность...
– - Однако вы играете, как некий молодой бог!
– - шутливо заметил прапорщик Бороздин.
– - Ведь я играю за него!
– - отозвался я.
– - Я не имею права проиграть!..
И, чувствуя необходимость высказаться, собрать свои мысли, облечь свои ощущения в одежду слов, я возбужденно говорил, продолжая игру:
– - Что такое преферанс? Конечно, пустяк, не имеющий никакого значения!.. Но эта недоигранная пулька... Для меня это -- символ... это -- дело, начатое им, павшим на поле брани! На меня, человека тыла, выпала честь закончить начатое им... И для меня это уже не пустяк, не игра!.. Это оправдание моего бездейственного участия в грозном народном деле... Все начатое в жизни ими, павшими за нас, мы должны закончить... И закончить должны хорошо, может быть, лучше, чем сами бы они закончили!.. Пулька преферанса? Ну, что ж! Ведь это только дело вечернее, отдых... Днем, в настоящей работе, я буду заканчивать настоящие дела, начатые ими, тысячами павших Мальчиковых... Но и отдыхая, но и играя, я хочу доделывать их дело!..
Может быть, это было наивно и сентиментально, но я в тот вечер серьезно волновался, заканчивая начатую павшим прапорщиком Мальчиковым пульку.
Я выиграл и выигрыш отослал в комитет помощи жертвам войны, "в память прапорщика Мальчикова", -- так написал я на почтовом переводе и подписал: "Закончивший за него пульку преферанса".
* * *
Мой друг, боевой офицер, которому я рассказал про эту пульку, прерванную неприятельским снарядом и законченную в уюте и тепле столичного отеля, сказал, снисходительно улыбнувшись: