Сказки о рае
Шрифт:
– Стрелять-то умеешь?
– Стрелять? – удивился Лёша.
– Ну, вощем, на, держи нах, – парень протянул ему нечто тяжёлое.
Лёша впервые в жизни держал в руках пистолет, и ему это как-то совсем не нравилось. Он решил было потихоньку выкинуть его в кусты, но тут слева, из кромешной тьмы пустыря показались два огонька. Они приближались всё ближе и ближе, и Лёша даже стал различать контуры огромной, видимо, чёрной машины.
– На «Хаммере», блять, хуярят, – негромко сказал кто-то слева от Лёши и сплюнул.
Чёрная машина остановилась метрах в пятидесяти
Ал-джанна кузи бармотина
Сказка пятая
ТЕПЕРЬ Лёха Бармотин тихо сидел на корточках посередине, как ему казалось, бесконечного лабиринта, из которого он безуспешно пытался выбраться последние часа два.
Куда бы он ни шёл, всё было одно и то же: невысокие, всего метра два в высоту неровные пористые стены из пемзы или чёрт его знает чего. Между ними – узкие извилистые проходы, под ногами – галька, песок и всё та же пемза.
Вконец измучившись не столько ходьбой, сколько раздражением, Лёха сел на корточки и стал думать о последних событиях своей жизни.
«Где же я, ёлы палы?» – думал Лёха, ощупывая стены лабиринта. У него вдруг стала болеть грудь, особенно одно место ближе к плечу, и потом – другое, чуть ниже. Одет он был всё в те же старенькие джинсы и вельветовую куртку, только зонтика не было.
«Где же зонтик-то, ёлы палы?» Зонтик, правда, ему был не нужен: дождь прекратился, превратившись в некое серое месиво вроде тумана.
Он осмотрел грудь – синяков вроде нет. Зато совершенно перестали болеть зубы. Лёха давил их языком – нет, не шатаются, к тому же пропало ощущение «надутости» в дёснах.
«Чудеса, блин. И всё-таки, где же я? Вроде мы приехали на какой-то пустырь, Алик Мухамедович с племянником и ещё эти два парня. Один всучил мне пистолет. Где он? Потом подъехал какой-то Хаммер…»
Лёха отметил, что при всей хаотичности лабиринта, часть проходов идут чуть-чуть наверх, а часть – будто вниз. Ему пришла в голову мысль, что нужно попробовать выбирать проходы, которые идут наверх – хоть какая-то система.
Он тут же встал и пошёл. Он шёл всё быстрее и быстрее, а потом даже полетел. Лететь было очень удобно и интересно.
Довольно скоро он оказался на вершине холма, и перед ним открылась чудесная картина: огромный город, весь белый-белый, а посередине – огромное серое здание с золотым куполом.
Лёша сел на землю, зачарованный красотой храма и белого города. Он даже увидел людей, они ходили вдоль стены храма, иногда останавливаясь и разговаривая друг с другом.
Среди них один силуэт показался Лёше очень знакомым, он всмотрелся повнимательней и увидел его совсем близко – ну, конечно же, это Дима Рошаль, с которым когда-то, чёрти знает когда, они сколотили группу и даже играли один концерт с Курёхиным, потом Дима уехал в Израиль.
– Димон, ёпть. Алё! – заорал Лёша изо всех сил.
Приятель Лёши то ли не услышал, то ли не пожелал обернуться. Одет он был как-то странно: в какую-то
– Это я, Лёха, – продолжал орать он, – я тоже тут!
«Я тоже тут, я тоже тут», – отозвалось где-то в груди у Лёши. Он ещё раз посмотрел в сторону города и храма и вдруг ясно осознал, что умер, что грудь болит именно в тех местах, где коснулся ангел смерти Азраил, и что именно к нему нужно теперь обратиться.
Он также понял смысл лабиринта, в котором находился. Лабиринт отнюдь не бессмысленно-бесконечный, он был сотворён создателем по милосердию своему, чтобы дать возможность таким, как Лёха, придти в себя после смерти, дать им возможность оправиться. Осознать, что произошло с ними.
Душа Лёхи вдруг переполнилась благодарностью к создателю лабиринта, создателю всего живого и неживого.
– Бисми Ллахи рахмани рахим [1] , – воскликнул он очень громко.
– Инша Алла [2] , – услышал он в ответ.
1
Во имя Аллаха милостивого и милосердного.
2
Да сбудется воля Аллаха.
Там внизу, где только что он видел город и храм и своего приятеля Диму Рошаля, простиралось красно-бурое месиво. Лёха понимал, что даже смотреть на него означало сгорать в нём. Он стал смотреть прямо перед собой и увидел луч зелёного цвета, тонкий волшебный луч. Почему-то Лёша знал, что это и есть мост Сират, он устремился к мосту и полетел.
Лёша остановился только перед самым мостом, чтобы перевести дыхание. Оставаться долго вот так вот перед мостом было нельзя. Он понял, что у него есть только несколько мгновений, чтобы проститься с прошлой своей жизнью. Лёша оглянулся назад и увидел свой магазин, затем – родную хрущёвку на проспекте Космонавтов, маму, сестру и почему-то большую алюминиевую ложку, из которой ел в детстве. Больше времени не было. Лёха повернулся лицом к лучу и произнёс:
– Илля лла-аа, ва Мухаммад расул иля-ах фатиху [3] .
Меч Сираха втянул Лёху в себя, и он устремился вперёд сквозь его нежно-зелёный свет.
Купаться и плыть в зелёном свете было так приятно, так спокойно…
Вокруг Лёши были ангелы. Он не видел их, но точно знал, что они рядом. Ангелы улыбались Лёше и называли его ласковыми именами:
– Кто это такой красивый, кто это у нас такой хороший?.. Это наш Кузя, Кузя Бармотин.
– Кто же такой у нас смелый, кто же у нас такой честный?.. Это наш Кузя, наш Кузя Бармотин – шахид.
3
Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – пророк его (первая сура Корана).