Сказки русских писателей. Том 7

Коллектив авторов

А на Амуре вода кипит — столько рыбы привалило. Кинул Азмун свое копье в косяк. Стало копье торчком, вместе с рыбой идет. Говорит Азмун:

— Хватит ли рыбы, отец мой названый?

— Хватит!

Стали нивхи жить хорошо. Весной и осенью рыба идет!

Про многих людей с тех времен забыли… А про Азмуна помнят до сих пор. И на земле и в море помнят.

Как разволнуется море, заплещутся волны в прибрежные скалы, седые гребешки на волнах зашумят — в свисте ветра морского то крик птицы слышится, то суслика свист, то деревьев шум… Это Морской Старик, чтобы не заснуть, на кунгахкеи играет, в подводном доме своем пляшет.

Бедняк Монокто

[78]

орошая

работа даром не пропадает. Скоро или не скоро, а всегда людям пользу принесет. Не тебе — так сыну, не сыну — так внуку.

Умер у одного ульчского парня старый отец. Перед смертью позвал он к себе сына, посмотрел на него, заплакал:

— Жалко мне тебя, Монокто! Дед мой бедняк был, ангаз а, — как люди говорят; отец был ангаза; меня, сколько жил, ангаза звали; и тебе, видно, эту кличку носить. С малых лет до старости я на богатого Болд аработал, да ничего не заработал. У Болда рука легкая — когда он берет. У Болда рука тяжелая — когда он дает. Вот и смерть пришла, а ничего я тебе не оставляю. Только нож, огниво да острогу. Они мне от отца остались. Отец их от деда получил… Пускай они теперь тебе послужат.

78

Первоначальная публикация сказки была в журнале «Дальний Восток» (1947, № 3) и одновременно — в газете «Тихоокеанская звезда» (1947, 18 мая).

Сказал это отец и умер.

Одели его в последнюю дорогу. Похоронили. Малые поминки справили.

Взял Монокто отцовский нож, огниво да острогу и стал на Болда работать, как отец его работал.

И забыли люди, как его зовут, стали называть ангаза — бедняк.

Верно старик сказал: тяжелая у Болда рука, когда он дает.

Позвал Болда парня к себе, говорит ему:

— На твоем отце долг был. Долг его теперь на тебя перешел. Не отработаешь за отца — худо придется отцу на том свете. Отработаешь — хорошо ему станет. А я тебе помогать буду: кормить, одевать буду, что съешь, износишь — за тобой считать буду.

Стал Монокто за отца долг отрабатывать. Стал Болда ему помогать. Только от его помощи бедняку, что ни день, все хуже становится. Ходит Монокто в обносках, кормится объедками, слова сказать не смеет.

Говорит ему Болда, едва рот разевая от жира:

— Трудись, Монокто, трудись! Мы с тобой теперь как братья. Оба о душе твоего отца заботимся. Я тебе работу даю, а ты трудишься. Работай, Монокто, работай! Если долг отца не отработаешь, не успокоится его душа…

Молчит парень, работает. До того доработался, что на нем едва халат держится — ребра все пересчитать можно.

А к Болда отовсюду богатство идет. Он с заморскими купцами дружит, товары у них покупает да сородичам продает за три цены. На него полдеревни дома и на реке работает — рыбу ловят и сушат, вялят юколу да за собаками Болда ходят. Полдеревни на него в тайге работает — зверя да птицу бьют. Болда все к себе в дом тащит. Десять жен у Болда — всех за долги у сородичей отобрал, ни за одну выкуп не платил. Десять невольников у Болда — свои долги отрабатывают, свою жизнь горькую проклинают. Что ни осень — едет Болда в Ник анское царство на десяти лодках с желтыми парусами из рыбьей кожи. Там в городе сам амб ань — начальник — с Болда чаи распивает, пушнину — меха — у богача покупает; сколько за шкурки Болда отдал — не спрашивает, а ему цену хорошую дает.

Жиреет Болда все больше и больше. Что ни день — Болда все толще делается. А Монокто уж едва ноги таскает.

Просит однажды Монокто:

— Позволь мне для себя рыбы наловить!

Видишь — у меня живот уже к спине прилип. Пропаду я, — как долг за отца отработаю?

Говорит Болда добрым голосом:

— Налови, налови, ладно! Только сперва мне, в большой чан, потом — себе. Да мою острогу не бери. Да мою лодку не тронь.

Целый день Монокто рыбу ловил. Большой у Болда чан — не скоро его набьешь. А тут дождь пошел. Так и хлещет. Сел ангаза на берегу: как себе рыбу ловить? Лодки у парня нету. Силы у парня нету. Взял Монокто отцовскую острогу, а кинуть ее не может. Посмотрел парень на свои руки, заплакал:

— Погибаю я совсем, смерть подходит, руки мои сохнут!

Посмотрел на отцовское наследство: нож, острогу да огниво, и рассердился:

— Плохие вы мне помощники! Сколько лет работали — захотели бы, давно бы сами всё делать научились. А вы без рук моих ни на что не годитесь!

Стыдно стало ножу. Зашевелился он на поясе у Монокто, из чехла выскочил, в лес побежал. Сухостой принялся рубить — целую гору нарубил. Тальник на шалаш принялся резать — много нарезал.

Посмотрело огниво на своего хозяина. А Монокто лежит, не шевелится. Выскочило огниво из мешочка, к сухостою подскочило, огонь выкресало, костер разожгло.

А нож тем временем шалаш сделал. И опять в тайгу поскакал. Большой тополь свалил. Принялся лодку долбить. Только стружки кольцами в разные стороны завиваются да бревно кряхтит, с боку на бок переворачивается, то одну, то другую сторону подставляет…

Оглянуться Монокто не успел, как отцовский ножик сделал лодку хорошую, какой еще ни один мастер не делал. Сел Монокто в шалаше. К костру руки протянул. Отогревать стал, чтобы за острогу взяться.

Зашевелилась тут острога. Стыдно стало ей, что товарищи ее работают, а она без дела лежит. Поднялась, черенком лодку в воду столкнула. Поплыла лодка по реке. Огниво — за ней, в лодку вскочило, стало огонь высекать. Идет рыба на огонь, целыми стаями идет. Тут уж острога за работу взялась. Как ударит в воду — так тайменя [79] , осетра или амура [80] тащит.

79

Таймень— рыба из семейства лососевых.

80

Амур— рыба из семейства карповых.

Кончили дело — назад пошли. Лодка к берегу подплыла. Острога у шалаша встала. Огниво в мешочек спряталось. А нож в свой чехол прыгнул.

…Наелся Монокто досыта, отогрелся. Чувствует — силы у него прибавляется, опять человеком он становится.

Говорит Монокто огниву, ножу да остроге:

— Вот спасибо вам! Теперь вижу — помощники вы хорошие. Будете так помогать, скоро я долг отца отработаю — на себя рыбачить стану. Про Болда думать не буду.

А Болда — тут как тут. Увидал огонь на реке, услыхал, как рыба плещется, унюхал, что жареным пахнет, и невтерпеж ему стало — кто это без спросу костер палит, рыбу ловит, жареное ест? Прибежал. Видит — его ангаза у костра сытый сидит, шалаш над ним просторный, костер у шалаша большой, у берега лодка новая стоит, рыбы полная…

— Э-э! — говорит Болда. — Как же это так, ангаза, получается? Долг отца отработать не можешь, а сам такую большую добычу имеешь! Говорил — силы нет, а сам смотри какой шалаш сделал! Зачем лодку мою взял?

— Не твоя это лодка, — отвечает ангаза Монокто.

— И не твоя. У тебя лодки нет, — говорит Болда.

— Моя, — отвечает Монокто.

Рассказал парень, как ему стариковские вещи помогли, когда он помирать собрался.

Посмотрел Болда на парня. Говорит ему тихим голосом: