Сказки сельвы. Анаконда
Шрифт:
X
Персонал Института дежурил у постели работника, лежавшего в беспамятстве после укуса Крестоноски. Один из служащих выглянул в окно, через которое вливалась в комнату теплая ночь, и ему показалось, что он слышит шум со стороны бараков. С минуту он напряженно прислушивался, потом сказал:
— Похоже, что в конюшне… Проверь. Фрагосо.
Посланный взял фонарь, поспешно зажег его и ушел в темноту, в то время как оставшиеся ловили встревоженным слухом каждый звук.
И полминуты не прошло,
— Вся конюшня полным-полна змей! — только и сумел он вымолвить.
— Как так? — всполошился новый директор. — Что за чудо?
— Сам не пойму…
— Посмотрим…
И все кинулись из помещения.
— Боксер! Боксер! — стал новый директор поспешно кликать собаку, сонно постанывавшую под кроватью, на которой лежал больной. И все бегом направились к конюшне.
Там, в неярком свете фонаря, они смогли разглядеть обеих лошадей и мула, которые яростно лягались, защищаясь от целой реки змей, буквально затопившей тесную конюшню. Было их тут не меньше семидесяти, а может быть, и восьмидесяти. Животные издавали испуганное ржанье и копытами подбрасывали вверх кормушки; но змеи, словно их направляла какая-то высшая воля, ухитрялись всякий раз увернуться от копыт и жалили без пощады.
Люди, не сразу сдержав свой стремительный бег, оказались среди них. Сноп света ударил резко, и нападающие замерли на мгновенье, но сразу же опомнились и с еще более громким свистом ринулись в новую атаку, уже неизвестно против кого, не различая, где люди и где мечущиеся меж ними лошади…
Персонал Института оказался окруженным со всех сторон змеями. Фрагосо ощутил удар по высокому голенищу почти под коленкой и со всего размаха опустил свой прут — крепкий и хлесткий, какие всегда найдутся в домах, стоящих в глухом лесу, — на какого-то увертывающегося противника. Новый директор рассек пополам другого увертывающегося противника, а один из лаборантов успел в последнее мгновенье раздробить на спине у Боксера голову какой-то огромной змее, только что с лихорадочной быстротой зажавшей собаку в кольцо.
Всего в какие-нибудь десять секунд произошли все эти события. Пруты взвивались, с отчаянной силой обрушивались на змей, которые всё надвигались и надвигались, жалили голенища, стремясь всползти по ним и достичь живой плоти. И под лошадиное ржанье, людской крик, собачий лай и змеиный свист сраженье становилось все неистовей, как вдруг Фрагосо. бросившись на какую-то исполинскую змею, словно уже виденную ранее, споткнулся о чье-то стремительно скользящее тело и упал, и его фонарь, разбившись на тысячи осколков, погас.
— Отступайте! — отчаянно крикнул директор. — Боксер! Боксер!
И все отпрянули назад, во двор, сопровождаемые собакой, счастливо выпутавшейся из плотного змеиного клубка.
Бледные и запыхавшиеся, люди взглянули друг на друга.
— Прямо нечистая сила… — с трудом
— По-моему, я там нашу кобру заметил… — обронил Фрагосо, пытаясь потуже перетянуть вывихнутую кисть правой руки.
— Мимо меня она тоже мелькнула, — подтвердил другой служащий. — А Боксер-то как?
— Да изжалили всего… Но ничего, ему и миллион укусов не страшен.
И все возвратились туда, где лежал больной, дышавший теперь ровнее, но буквально утопавший в поту.
— Светает вроде бы… — произнес директор, высунувшись в окошко. — Вы, Антонио, останьтесь с ним. Мы с Фрагосо вдвоем управимся.
— Веревки возьмем? — осведомился Фрагосо.
— Не надо! — замотал головой директор. — Других змей мы поймали бы в петлю в одно мгновенье. С этими не получится. Они особенные какие-то… Надо взять пруты и. пожалуй, тесак — вдруг что-то непредвиденное…
XI
Не особенные, а те, что под угрозой огромного бедствия воплотили в себе ум и опыт всех змеиных родов и видов, — таков был враг, угрожавший Институту.
Внезапная темнота, последовавшая за падением Фрагосо, разбившего фонарь, послужила нападающим предостереженьем, напомнив о близкой опасности большого света, который принудит их к большему напряжению сил. И уже проникала снаружи предрассветная сырость, предвещавшая мощное пришествие дня.
— Если мы останемся здесь еще мгновенье, — вскричала Крестоносна, — нас отсюда не выпустят. Поспешим!
— Поспешим! Поспешим! — раздался общий клич.
И, наталкиваясь одни на других, переползая одни через других, они ринулись прочь. Они мчались беспорядочным скопом, в панике, с замешательством замечая, как вдалеке уже прорывается день.
Уже минут двадцать продолжалось их отступление, когда внезапный лай, отчетливый и громкий, хоть и дальний еще, обрушился на измученную колонну.
— Стойте! — вскрикнула Златозарная. — Проверим, сколько нас, и решим, что в наших силах.
И при неверном свете подступавшего утра они оглядели свое поредевшее воинство. Под копытами лошадей и мула остались восемнадцать их мертвых соратников и соратниц, среди которых были и сестры Коралловые. Свирепая была разрублена надвое тесаком Фрагосо, а Древесному Ужу проломили голову, когда он, вообразив себя удавом, душил собаку. Не было Лисички. Болотной. Большого Полоза. В общем, недосчитались двадцати трех. А из оставшихся в живых не нашлось никого, кто не был бы страшнейшим образом помят, побит, потоптан, перепачкан кровью и грязью по трещинам разбитой чешуи.