Сказки Серого Волка
Шрифт:
Я часто думал над тем, откуда оно взялось, но так и не нашел ответа, пока однажды один знакомый леший не рассказал такую историю.
Заблудились в лесу два охотника. Долго бродили они среди болот, которых здесь так много, изнемогая от усталости и жажды. Болота в наших краях старые, вода в них давно сгнила и превратилась в мутную ржавую жижу, которую нельзя пить. На третий день, когда иссякли последние силы, охотники вышли на берег реки, медленно струящей по дну оврага желтые глинистые воды.
Как ни велика была жажда, но один
— Какая мутная река, — сказал он. — Вода в ней, наверное, горькая и невкусная.
А второй ничего не сказал.
Он сбросил мешок, наклонился, зачерпнул горстью немного воды и осторожно выпил.
— Нет, — сказал он товарищу, — вода здесь свеженькая-свеженькая!
Так и назвали реку — Свеженькая, а потом так же деревню, выросшую на ее берегу.
Никто не помнит имен тех охотников, давно высохла река, и только деревня Свеженькая стоит еще, зарастая папоротником и мхом, тихо доживая свой век.
Лес вокруг деревни огромен и дремуч. Деревья в нем растут так часто, что стволы их переплелись, а кроны такие густые, что, когда над лесом идет дождь, на землю не попадает ни капли.
Этот Лес волшебный. Дело в том, что с давних пор здесь селятся и живут своей удивительной жизнью необыкновенные истории.
У заброшенного лесного кладбища я часто встречаю исключительно забавную компанию веселых привидений из какой-то старинной сказки. Привидения любят собирать ягоды, греться на солнце и не выносят сырости. У них всегда можно разжиться парочкой хороших анекдотов. Приведения давно наплевали на петухов и шастают по округе даже днем, никого не обижают и вообще, отличаются безобидным, но общительным нравом. Еще им нравится играть в прятки с деревенскими мальчишками.
В дупле старого дуба у леспромхоза живет леший, чрезвычайно любопытный старикан. Ему вечно не хватает времени, он постоянно спешит из одной сказки в другую, запутать или указать кому-нибудь дорогу.
Однажды во время своих скитаний я нашел избушку на курьих ножках. Я обратился к ней, как положено, и избушка послушалась. В домике жила симпатичная чистенькая старушка, совсем не похожая на рисунки в детских книжках. Она угостила меня малиновым чаем и попросила заходить еще. Я теперь частенько у нее бываю, заготавливаю дрова на зиму, приношу воду из ключа.
Самой ей это уже трудно делать, радикулит мучает…
Здесь на лесных дорогах подстерегают запоздалых путников лесные разбойники. Обезумев от страха, ломятся сквозь чащу олени, спасаясь от стрелков Робин Гуда. Я доходил до Лисса и Зурбагана и видел, как стелется пыль над дорогой, по которой ушел в никуда Давенант.
Я сидел у костра с уставшим, замученным сомнениями Фродо, делил последние сигареты с одноногим моряком, однажды полдня потратил, доказывая девочке в красной шапочке, что волк волку рознь.
Встречал я Иванов-царевичей и Иванов-дураков, болтал с вконец замотанным Сивкой-Буркой; Василис, Настенек и Алёнушек
II
Всю ночь березки водили хоровод, а утром, когда солнечные лучи, наконец, пробились сквозь листву охранявших девчонок тополей, замерли в странных позах, отступив от поляны, покрытой росной травой.
Солнце поднималось над лесом, и чем выше оно было, тем ярче сверкали капельки сока, выступившие на белой коре.
Лес проснулся. Закряхтел простужено, зевнул дуплом старого дуба-великана, стряхнул с ветвей остатки дремоты и забормотал что-то, невнятно колдуя.
Птицы запели все сразу, затрубили рожки охотников, кто-то, вздохнув, выпустил свою стрелу в болотную кочку, а на поляну опустился космический корабль.
Не какой-нибудь сказочный, а самый настоящий инопланетный корабль. Немного странный, ни на что не похожий, так что только Лес понял, что это, а березки лишь затрясли сережками, удивляясь такому чуду.
Корабль опустился бесшумно. Не плевался огненными струями, не рычал двигателями, не плавил землю, не жег траву — сел тихо, так что даже сорока, трещавшая о чем-то важном, не заметила, а если и заметила, то просто не обратила внимания.
Люк распахнулся, и на траву спрыгнул космонавт.
Каким он был? На кого похож? На муравья или на мамонта? А может, у него было сто глаз или десять ног? Вовсе нет… Был космонавт странным, но придумать можно было бы и поинтересней.
Не его вина и не моя, что был он обыкновенным солнечным зайчиком.
И корабль был пусть и очень большим, но солнечным зайчиком, и трава, свежеумытая, пахучая, ласковая, была видна сквозь него.
А может быть, таким их видел только Лес? А на самом деле они были совсем другими? И были у космонавта руки и ноги?..
Ведь сделал же он шаг, наклонился и сорвал маленький белый цветок, каких много на лесных полянах. Он поднес его к губам, и нежные лепестки затрепетали от дыхания, а еле уловимый аромат цветка слабо защекотал ноздри космонавта. «Ромашка», — почему-то подумал солнечный зайчик и чихнул, зажмурившись, а потом рассмеялся.
Он засунул цветок за петличку комбинезона, раздвинул ветви руками и вошел в Лес. Какие-то новые, немыслимые сочетания звуков рождались в нем, складываясь в неожиданные слова. И слова эти удивительно подходили и к этой планете, и ко всему, что он видел вокруг себя.
«Вот дерево, — думал он, — светлое, как невеста: ветви у него гибкие, а листья — живые. Листья шевелятся, когда их касается ветер, вздрагивают и шелестят, словно шепчутся. Может быть они обо мне шепчутся?.. Это самое красивое дерево в Лесу. Оно такое красивое, такое доброе, хотя и чуточку болтливое… Я назову его березкой».