Сказки старого дракона

Бердичева Екатерина Павловна

– Сейчас я спою вам песню о разбитом сердце...
– Улыбнулся, глядя в горящие глаза, парень.
– Думаю, каждому из вас знакомо чувство обманутых надежд...

Народ отозвался задумчивым мычанием и тихим свистом.

– Эта песня - для вас!!! "Сердце моё..."

Он снова кивнул стоящей позади группе и, перебирая струны, негромко и, словно обращаясь к каждому, запел:

– Как темен мой мир! Где смех и задор? Где блеск твоих глаз, сиявший мне ночью? Рыдает душа, туманя мой взор... Скажи, как могу увидеть воочию...

Ударник

от всей души прошелся по всем своим тарелкам, а второй гитарист растянул последнюю ноту.

– О-о-о... сердце моё...
– Прорыдал Ирж и, пропустив проигрыш между куплетами, продолжил:

– ...Тебя лишь на миг? Безумный вопрос... Хоть мысли летят, но пропасти рядом. Я смело шагну к свеченью волос... Прошу, подожди... Мне много не надо... О-о-о... сердце моё...

Странные создания изнанки, раскачиваясь в такт мелодии, внимали юному фронтмену, словно божеству. По щекам и подбородкам самых впечатлительных личностей текли слезы.

– Прошу, отзовись! В тебе - моя жизнь... Ты - та, кого ждал, с надеждою веря, что снова придешь... Но падаю вниз, не видя руки, толкающей двери.

О-о-о... сердце моё...

Печален итог... Я очень устал искать тебя в снах, просить о пощаде. В мечтах растворюсь, во лжи бытия... Играла со мной... Скажи, чего ради?!

О-о-о... сердце моё.

Когда утихли последние аккорды медленной мелодии, и Ирж, улыбаясь, опустил гитару... Перед сценой на колени опустился сам Лулу.

– Все, что хочешь, любые деньги... Ты вот взял мою душу и вывернул наизнанку!!!

Из глаз водяного потекли слезы.

– Да, парень, все, что хочешь...
– Тихо сказал кто-то еще.

– Э, нет!
– Выкрикнул Ирж в толпу.
– Не стоит грустить и переживать о несбывшемся! Ведь впереди у каждого из вас - замечательное будущее, расцвеченное яркими огнями надежды! Зажжем по полной!!!

Многоголосый рев пронесся над толпой и выплеснулся в ночную улицу. Где-то провыла сирена.

– Моя новая песня - "Дайте огня!"

Второй гитарист сильно ударил по струнам, заставив их сначала взорваться, а потом вибрировать, словно обнаженный нерв в сердце каждого. А ударник рассыпал трель звонких нот, которую подхватили Ирж и бес за клавишами.

– Хотел бы я видеть свет, но слезы мешают смотреть. Мне нечего больше ждать, но боль моя глубже, чем смерть. Вокруг меня тысячи глаз, я слышу горестный стон... Хочу попросить у вас зажечь для меня огонь...

Темп музыки постоянно нарастал, а в руках гостей заведения, откуда ни возьмись, появились рассыпающие яркие искры кристаллы. Нечисть изнанки лужеными глотками подхватывала мотив, иногда заглушая музыку. И только сильный голос Иржа легко преодолевал колышущуюся мелодию, взлетая ввысь. Капюшон давно слетел с огненных волос, а по белому лбу тек пот. Однако глаза сияли, впитывая заново кучу энергии, отданную всем слушателям вместе с песней.

– О-о-о, искры воли в глазах! Светит день вдалеке... Канул в небытие страх... Вспыхнул огонь в руке... Будем жить и мечтать, в сердце пламя храня... Незачем больше ждать...

Огня! Дайте мне огня!!!

Аборигены

изнанки, в отличие от жителей верхнего мира, были существами нервными, с темпераментом холериков, поэтому, когда парень выкрикнул последнюю фразу, поднялся такой рев... И толпа, вздымая высоко вверх горящие кристаллы, начала вываливаться на улицу, оглашая ночь воплями и безумными криками. А мастер Гейкос забрался на сцену. Стащив оттуда Иржа и попутно пару раз въехав кому-то кулаком в раззявленное рыло, он толкнул парня в подсобку, из которой был выход на другую улицу. Приоткрыв дверь и убедившись, что вокруг никого нет, перехватил крепко удерживаемую им руку и, посмотрев в черные удивленные глаза, натянул на них капюшон.

– И как я сразу не догадался? Энергетика верхнего мира такая притягательная!
– Сам себе сказал он и продолжил для Иржа.
– А теперь - бежим. Быстро. Иначе разорвут. Понял?

– Угу...
– Растерянно сказал тот.

И они побежали, сворачивая в какие-то подворотни и сокращая себе путь лестницами и крышами. А там, в центре города, слышались сирены и разгоралось огненное зарево.

Улица, на которой стоял каменный особняк с башенками, балкончиками и эркерами, была тихой, респектабельной и спокойной. Тут ровно горели яркие фонари, пушились мягкими иголками кустики и сияли чистотой идеально ровные плиты мостовой. Когда Ирж вылетел сюда вслед за мастером Гейкосом, у него выступили слезы: до того этот район был похож на улицы города Темной Воды, где он вырос... Но здесь, в отличие от верхнего мира, забор, ограждающий территории частных владений, отнюдь не был декоративным элементом: вокруг каждой завитушки искрилась охранная магия.

Мастер, не останавливаясь, пересек улочку и подошел к высоким и широким кованым воротам, рядом с которыми Ирж увидел небольшую калитку, а над ней - простой звонок. Однако, вместо того, чтобы поднести к нему руку, бес расстегнул ворот, достал висящий на шее амулет и коснулся им кнопки. Раздался тихий мелодичный перезвон. Парень приготовился к долгому ожиданию, разглядывая темные окна особняка, но калитка почти сразу распахнулась, и приятный женский голос вежливо произнес: "Добро пожаловать!".

– Ну всё...
– Выдохнул мастер, закрывая за парнем периметр.
– Добрались!

Розовая дорожка, прихотливо петляя через усыпанные мелким белым цветом кусты, привела их к боковому крылечку и трем ступенькам, поднявшись на которые, Гейкос толкнул дверь.

– Заходи.

Парень зашел в небольшую прихожую, из которой наверх вела узкая деревянная лестница.

– Нам туда?
– Наконец, открыл рот Ирж.
– А где мы?

– Идем. Сейчас узнаешь, а заодно расскажешь, как ты из верхнего мира попал в изнанку.

– Ой...

– Раньше надо было ойкать. Удивительно, как тебя не сожрали еще до нашей встречи...

Мастер, а за ним Ирж, поднялись на второй этаж и, пройдя немного по коридору, остановились перед высокой черной дверью, в которую Гейкос постучал.

Дверь распахнулась сама по себе, открыв ярко освещенный кабинет делового мужчины с массивным письменным столом и черным, развернутым к окну креслом, в котором кто-то сидел. Парень из-за широкого плеча беса разглядел только седые волосы. Но вот кресло, заскрипев, развернулось в их сторону...